миссию. Мастер интриг, Хаджиев в очередной раз попытался взять надо мной верх. Ему было важно, чтобы против меня выступили народные депутаты от Чечено-Ингушской АССР в полном составе. Подписной лист два дня ходил по залу, на третий в нем, наконец, появились подписи практически всех моих земляков, которые требовали моего исключения из высшего представительного органа страны. Не охваченным вниманием оставался один Супьян Авторханов - депутат, известный своей принципиальностью. Видимо, Хаджиев не решился дать бумагу ему на подпись сразу. Саламбек сделал, как ему казалось, психологически точный ход. Он протянул Супьяну подписной лист, рассчитывая, что Супьян не решится идти против мнения абсолютного большинства и, не раздумывая, поставит свою подпись.

- На! - Хаджиев протянул Авторханову свою бумагу. Мол, смотри, какова она, депутатская масса недовольных и «обработанных»! Не отбивайся от «стада», не то...

Но не задалось что-то у Саламбека с психологией. Супьян Авторханов взял в руки бумагу, прочитал. Я видела, как он побагровел, как гневно посмотрел сначала на бумагу, потом на Хаджиева... Смятый и порванный в мелкие клочки подлый документ полетел в лицо Хаджиеву.

После того как бумага с подписями депутатов на глазах у съезда была уничтожена, Горбачев, Лукьянов и Хаджиев не решились поднять вопрос против меня. Так я осталась в Верховном Совете СССР. Есть еще один факт, который характеризует Хаджиева и свидетелем которого я была. Первый секретарь Чечено-Ингушского обкома партии Фатеев Владимир Константинович подал в отставку. Был назначен пленум в республике об избрании первого секретаря обкома партии. Я решила поехать на это мероприятие и ждала возле гостиницы «Москва» дежурную машину, чтобы уехать в аэропорт. Подошел ко мне Хаджиев и предложил поехать на его машине. Я отказалась, но он молитвенно настоял, чтобы я поехала с ним. В пути Саланбек начал мне жаловаться:

- Ты знаешь, что первым предлагают избрать Семенова Николая Ивановича?

- И отлично, - ответила я.

Семенов был первым секретарем горкома партии г. Грозного длительное время. Затем его перевели в Москву. Очень порядочный, сильный руководитель и хороший человек.

Саланбек в сильном возмущении начал сокрушаться:

- Ведь Фатеев мне обещал эту должность, он клялся мне, а сам меня предал.

При этом у него градом лились слезы. Зрелище не для слабонервных! Я первый раз в жизни видела, как плачет мужчина. От стыда и смущения не знала, куда себя деть.

- Ты можешь меня на пленуме поддержать? Я тебя умоляю, прошу тебя! Хоть в этом мне не откажи!

Я ответила:

- Будет видно по обстановке.

Когда мы вошли в зал официальных делегаций, там уже находились представители ЦК, которые летели на пленум в Грозный. Увидев их, Хаджиев обрушил на них весь свой гнев, обвинив во всех смертных грехах. И эти вопли продолжились в самолете. Сказать, как мне было стыдно и неудобно, - ничего не сказать. Про себя подумала: «Вот будет драка на пленуме завтра». Под неизгладимым впечатлением от увиденного и услышанного я пришла на пленум и стала искать Хаджиева, думая, жив ли он еще? И испытала очередной шок от картины, которую я увидела: Хаджиев шел под руку с делегацией ЦК в полной идиллии и с широкой улыбкой на лице. На пленуме Хаджиев промолчал, словно глухонемой.

ЖИРИНОВСКИЙ: ПЕРВЫЕ ШАГИ В КРЕМЛЕ

Даже самая незначительная доля власти легко кружит неразвитые головы.

Я. Н. Андреев

Объявили перерыв. Все выходы заполнили депутаты, спешащие кто в буфет, кто на перекур. Выход, что был рядом со мной, оказался на удивление пуст - народные депутаты демонстративно оставили мне возможность в полной мере ощутить всю прелесть положения изгоя.

В гордом одиночестве покидаю зал и... нос к носу встречаюсь с прелюбопытной персоной: кучерявая засаленная голова, короткие брюки, синие глаза, открытый рот. Едва увидев меня, мужчина начал дико орать:

- Смотрите на нее! Это они, рабочие, в 17-м году свергли царя! Сегодня она хочет прервать перестройку, отправить в отставку самого умного, прогрессивного, любимого всеми Горбачева! Весь мир идет вперед, а она хочет помешать...

Он продолжал кричать и нести околесицу. Возле него я увидела десятки телекамер, толпу журналистов.

- Ты, чучело, ты кто такой? - не понимая, что происходит, удивилась я.

Мужчина вместо ответа заорал еще истошнее, обвиняя меня во всех грехах.

- Остановись, - спокойно сказала я.

Интуитивно я почувствовала, что передо мной человек хотя и неординарный, но в то же время неадекватный, способный на все ради корысти и власти.

- А ведь ты мать родную предашь!

- Да! Предам! Ради власти предам! - не задумываясь, выкрикнул «кучерявый»...

Как позже выяснилось, он именовался Владимиром Вольфовичем Жириновским. И это было его первое появление в Кремле, первая проверка на «профпригодность». С этой скандальной встречи он и начал свой витиеватый путь на властный Олимп.

Конечно, его поведение было срежиссировано. Иначе как мог какой-то Жириновский оказаться в Кремле, будучи человеком с улицы? Думаю, что было необходимо показать мировому сообществу демократичность момента: вот, дядя из народа случайно оказался в святая святых - в Кремле -и воспользовался возможностью вступиться за всенародно любимого президента Горбачева. А демократичные средства массовой информации тут как тут, на острие процесса, в самой гуще событий, объективные и оперативные. Интрига была шита белыми нитками...

Мне очень хотелось пить, пошла в буфет. Тут же обнаружила любопытную деталь: едва завидев меня, все шарахались в сторону, их как ветром сдувало.

«Ладно, - подумала я, - подожду, когда все поедят и попьют». Чтобы не смущать людей, я спустилась на первый этаж. В буфет вернулась, когда уже прозвучал третий звонок и депутаты двинулись в зал. Неожиданно мне навстречу опять вышло то самое чудище с кучерявыми волосами и ртом до ушей. Теперь он уже довольно улыбался: видимо, объелся кремлевских пирожков.

- Слушай, объясни, пожалуйста, - сказала я этому странному человеку, - ты вроде симпатичный, и глаза у тебя красивые. А чего ты так орешь?

- А что мне делать? Мне нужно, чтобы меня знали. Я же создаю партию. Тебе легко говорить, тебя вот весь мир знает.

- Кто ж пойдет за тобой, если ты так будешь себя вести?

- А ты научи меня, - без стеснения сказал он. - У меня же нет политического опыта.

Я заблуждалась. Я тогда не могла и представить себе, что предатели, клоуны и шуты вообще могут быть востребованы в политике. Но, оказалось, могут, да еще как! А в тот день Жириновский маршировал по Кремлю - адаптировался, обживался в его пространстве. В