Стараясь не показывать волнения, я села за стол выдавать бюллетени. И тут произошло прелюбопытное: ко мне подошел Горбачев! Хотя делать ему здесь было нечего: после избрания в президенты он сложил с себя полномочия народного депутата СССР и не имел права голоса. Горбачев подошел не один, его сопровождала свита, журналисты, телекамеры. И он не просто подошел, а, улыбаясь, протянул мне руку! А я... не ответила. Хотя и воспитана так, что всегда встаю, если ко мне подходит человек, пусть даже и ребенок. Но тут...

Горбачев явно шел ко мне с определенной целью. И я поняла очередную интригу, затеянную им против меня. Этому человеку было необходимо в глазах мировой общественности заретушировать мое выступление, свести его на «нет». А для этого, как ему казалось, достаточно было с помощью телевидения показать наши добрые взаимоотношения, пустить в эфир наши улыбки, дружные рукопожатия: как будто все нормально, мое выступление было чуть ли не согласовано с ним, а с трибуны по задуманному сценарию мне полагалось выпустить пар. Иначе какая ж это демократия?

Освещенная прожекторами телекамер, я не подала руки президенту и не встала ему навстречу. Изумленные журналисты, конечно же, отсняли это «нерукопожатие», но народ так его и не увидел.

Горбачеву стало неудобно, он не знал, как реагировать на мое поведение, но от меня не отходил. Он играл какую-то свою роль перед камерами. А я сидела и продолжала заниматься своим делом. Вокруг суетились председатель Осипьян и члены счетной комиссии. Они тоже не знали, что делать.

Вскоре после этого инцидента появилась газетная утка, что у меня была договоренность с Горбачевым и мы с ним действовали сообща, и я убедилась в правильности своих суждений.

Я знаю совершенно точно: если бы Горбачев был достойным руководителем, я была бы самым верным его соратником.

По иронии судьбы ситуация с отказом пожать руку генсека КПСС в точности повторила другой случай, произошедший немногим ранее, на III Съезде народных депутатов СССР, с его супругой Раисой Максимовной. На одном из заседаний съезда я с трибуны обратилась к Горбачеву:

- Михаил Сергеевич, из-за вашей беспринципной политики честные и порядочные люди остаются за бортом. С кем вы собираетесь перестраиваться?

- Вопрос считаю бестактным и отвечать категорически отказываюсь, - отозвался Горбачев.

Пусть мой вопрос и выглядел бестактным, но я задала его без пяти минут президенту, искренне переживая за то, что цвет общества остается невостребованным: Горбачев не любил интеллигентных, образованных, с нравственным стержнем, преданных стране людей. Он их убирал отовсюду. Анатолий Собчак как-то публично высказал похвалу в адрес Евгения Примакова, отметив, что у него есть честь и достоинство. Горбачев не мог успокоиться. «Честь, достоинство...» - повторял он, неприятно пораженный наличием качеств, выигрышно отличающих Примакова от него. Президент СССР не терпел, когда о ком-то, кроме него, отзывались добрым словом. Поэтому постоянно делал чистку, тасовал кадры и расставлял на посты удобных себе недалеких людей, чтобы было проще управлять ими. А жертве - выдернутому из региона уважаемому человеку, специалисту - сначала предоставлялась в Москве временная должность, а вскоре начинались гонения и дискредитация, потом обвинения и изгнание из власти...

В перерыве заседания я вышла в холл, где меня тут же вовлек в разговор Махмуд Эсамбаев. Он любил брать меня под руку и дефилировать со мной, беседуя на разные темы. Через минуту-другую к нам стремительно подошла супруга Горбачева в сопровождении телекамер и с широкой улыбкой... протянула мне для приветствия руку! Такое поведение жены генсека показалось мне странным - раньше она никогда ко мне не подходила.

Я не ответила ей.

Раиса Горбачева, как мне показалось, смутилась и переключила внимание на Махмуда Эсамбаева. Он тоже был чрезвычайно смущен и старался загладить неловкость ситуации галантным поведением и какими-то вежливыми словами. Когда Раиса Максимовна ушла, Махмуд не выдержал:

- Как ты могла?! К тебе подошла жена руководителя великой страны - одной шестой части суши - и протянула тебе руку! А ты даже не шелохнулась! Как ты могла?!

- Неужели непонятно, что они хотят выставить меня игрушкой в своих руках? - ответила я.

Махмуд Эсамбаев не понял меня. Человек добрый, талантливый, он не вникал в политику глубоко. Да ему это было и не нужно. Для того чтобы танцевать так огненно, так неистово, как он, нужно быть вдохновенным романтиком, а не политиком.

Помню, во время одного из перерывов в работе съезда мы с ним сидели в буфете, пили чай, говорили об уже очевидном развале СССР, и вдруг Махмуд неожиданно спросил:

- Скажи, Сажи, а ты любишь стихи? Наизусть что-нибудь знаешь?

Я удивилась не столько вопросу, сколько неподходящей для него ситуации. И полушутя ответила:

- А кого бы вы хотели, чтобы я прочла?

- А ты что, так много их знаешь?

Я на секунду задумалась и прочла стихи Бунина:

Их Господь истребил за измену несчастной отчизне, Он костями их тел, черепами усеял поля.

Воскресил их пророк, он просил им у Господа жизни.

Но позора земли никогда не прощает Земля.

В день восстания из мертвых одежды их черными стали, В знак того, что на них - замогильного тления след, И до смерти их лица, склоненные долу в печали, Сохранили свинцовый, холодный, безжизненный цвет.

Придет время, когда все предатели будут стоять со склоненными безжизненно-свинцовыми лицами и понесут наказание за измену Отчизне.

Я поняла, что Махмуда Эсамбаева стихи Бунина взволновали. Чтобы выйти из этого состояния, он, человек с юмором, сказал:

- Если б ты меня видела без шапки, то никогда в жизни такие стихи не прочла бы для меня.

- А почему? - спросила я.

- А потому, что я лысый и страшный!

И тут же добавил:

- Так ты вообще чем занимаешься? Стихами? Сваркой?

- И тем, и другим. А точнее, я - бригадир комплексной бригады. В моем подчинении более 70 мужчин.

Махмуд Эсамбаев покачал головой:

- Бедные мужчины... Вот почему о тебе так много слухов! Я и представить себе не мог электросварщицу, читающую наизусть Бунина!

Что же касается меня, то я считаю подарком судьбы, что два созыва подряд мы с ним были депутатами Верховного Совета СССР.

Без преувеличения Махмуд Эсамбаев - очень талантливый, одаренный Богом человек. Он был и остается непревзойденным танцором, звездой первой величины. Он победил время, навеки оставшись в анналах народной памяти фейерверком искрящихся танцев и гармоничным сплетением музыки, тела и духа...