В моём голове, усиленным динамиками скафандра, было столько раздражения, что староста, задрожав, вновь бухнулся на колени.

– Прощения просим, о, милостивая Повелительница! – пролепетал он испуганно. – От великого уважения почтение сие! Но ежели Вашей милости оно неприятно, так мы, это…

– Встать! – рявкнула я, заглушая громовым своим голосом невнятный лепет старосты, а так, как вскочил вновь лишь он единственный, добавила уже чуть тише: – Всем встать! И быстренько по своим делам разойтись! Или нет, все на поле, кукурузу полоть! И чтобы там ни единого сорняка не осталось, я потом проверю!

Площадь опустела на удивление быстро, один лишь староста в нерешительности топтался на месте, преданно заглядывая мне в глаза и тщетно пытаясь угадать: в самом ли деле разозлила меня столь торжественная встреча или, наоборот, в душе я осталась ею весьма и весьма довольна.

Вот же идиот! Хитрый, пронырливый и, в то же время, дурак дураком!

Впрочем, а чего я хотела, милостиво позволив жителям самим выбирать себе начальников на всех уровнях?! За что боролась, как говорится…

– Ну, что у вас тут? – уже вполне миролюбиво обратилась я к старосте. – Всё нормально? Происшествий никаких?

– Происшествий никаких, Повелительница! – заученно-монотонным голосом пробубнил староста. – Кроме…

Тут он несколько замялся и замолчал.

– Говори! – приказала я, заранее предчувствуя недоброе. Даже не предчувствуя, а ясно уже понимая, о чём будет идти речь. – Опять семью ночью вырезали и ребёнка выкрали?

– Опять! – староста кивнул виновато и, помолчав немного, добавил: – Только это днём произошло, Повелительница…

– Днём?!

Это было что-то новенькое. Обычно крысы старались совершать подобные действия лишь под покровом ночи.

– Где это произошло? На окраине?

– Нет! – староста отрицательно мотнул головой. – Почти в центре, на улице Цветочной…

Название улицы мне ничего не говорило. Но ежели она почти в центре…

– И что, никто так и не заметил, как крысы по посёлку разгуливали? – уже не сдерживаясь, рявкнула я прямо в лицо старосты.

Ничего на это не отвечая, тот лишь отшатнулся и испуганно съёжился, а я всё же немного сбавила тон.

– Чего молчишь, отвечай?! – напустился было на старосту секретарь, но, перехватив мой взгляд, не предвещающий ничего хорошего, тотчас же заткнулся и даже сделал шаг назад.

– Сколько человек погибло? – поинтересовалась я мрачно у старосты. Потом подумала немного и добавила: – Сколько детей похищено?

Крысы не совершают диверсий просто так, ради мести или воровства продуктов. Раньше совершали, а теперь нет. Единственная их цель – дети!

Будущие крысолюды…

– Погибло десять человек, – не проговорил даже, пролепетал староста, весь трясясь, то ли от страха, то ли просто от волнения. – Четверо малолетних детей пропало…

– То есть, похищены?! – констатировала я, всё ещё сдерживаясь. – Это что, семья такая большая была?

– Это три семьи… – голос у старосты дрожал так, что даже понять его лепет непросто было. – Соседние…

– Три семьи?!

Тут я снова взорвалась.

– Десять человек убили, четверых детей похитили! Это ведь не одна крыса должна была участвовать, не две даже! Минимум – пять, а то и все десять! Десять крыс… и никто даже внимания не обратил! Это же так натурально, что десять крыс запросто могут по улицам прогуливаться! А что наши доблестные охранники, они где в это время были?! Дрыхли, небось, после очередной попойки?

И, не сдерживаясь, добавила в сердцах:

– Ко мне их всех быстро! Собственноручно головы откручивать буду!

Насчёт голов, это я, конечно, загнула, но староста, кажется, воспринял мою угрозу всерьёз. И, надо отдать ему должное, несмотря на весь свой трепет перед «Моей Светлостью», рискнул вступиться за подчинённых.

– Крыс бы они заметили, Высочайшая! – сбивчиво и почти невнятно пробормотал он. – И мы бы заметили. Только это и не крысы были вовсе…

– Крысолюды? – наконец-таки дошло до меня.

Староста кивнул.

– Сколько их было?

– Четыре женщины, трое мужчин, – уже куда более внятно затараторил староста. – Видели их, когда они по центральной улице к выходу из поселения шли. У каждой из женщин ребёнок был на руках, но никто из детей не плакал, спали вроде все…

Ясно, что спали! Крысиное зелье мгновенно отключать может, на себе ощутила все «прелести» сего усыпления.

– И что, никто так ничего и не заподозрил? Не понял, что чужаки это, что не из нашего они поселения?

Уразумев, что гроза миновала, староста заметно приободрился.

– Так ведь люди из разных мест сюда понаехали, Повелительница, – пробормотал он, оправдываясь, и как-то неопределённо пожал при этом плечами. – И каждый день всё новые и новые появляются. Вот и…

Не договорив, староста замолчал, и я тоже молчала, целиком углубившись в невесёлые свои размышления.

Как в чём, а в этом староста, разумеется, прав. Хотя, ежели с другой стороны посмотреть…

Разве это не его работа, чтобы люди друг друга побыстрее узнавали?! Общие мероприятия с ними для этого проводить: культурные, спортивные, просто ознакомительные…

А этот растяпа даже на прополку людей собрать не смог, плевать ему, что кукуруза погибает, не выдерживая жёсткой конкуренции с сорняками! Наверное, и выбрали специально такого тюфяка, чтобы никому не мешал и ни во что не вмешивался?

– Так как насчёт охранников? – робко поинтересовался староста. – Собирать их сейчас или, может, повременим пока с этим?

Я ничего не ответила.

– Повелительница! – Анжела сделала шаг вперёд и указала куда-то за мою спину. – Там карета… чужая…

Я обернулась.

По центральной улице и в самом деле катила карета, быстро приближаясь к канцелярии. Карету везли небольшие лошадки или, как их ещё называют, пони, а перед каретой и позади неё гарцевали на крупных хищных лошадях стражники из числа, так называемых, настоящих людей.

Стражников было четверо, все в полном боевом облачении: кольчуги, шлемы, арбалеты за спинами, на поясе каждого меч в ножнах…

В этом не было ничего удивительного, ибо, направляясь сюда, карета непременно должна была пересечь немалый участок леса… только вот кто это из Столицы ихней к нам в гости пожаловал? Скорее всего, Квентин… именно он чаще всего командируется на переговоры со мной, ежели возникает в том насущная необходимость.

Завидев стражников, староста побледнел, да и секретарь мой выглядел не лучшим образом. А вот Анжела даже бровью не повела, столь высока была вера этой девушки в моё всемогущество. Я же, дабы никого не искушать, прикрыла лицо стеклом. Прозрачным, естественно…

Всадники (и это тоже естественно) излишне приближаться ко мне не стали, благоразумно поворотив коней метров, этак, в пятидесяти. А вот карета подъехала почти вплотную, а когда остановилась, из неё, к великому моему изумлению, первым выбрался Корней, а уж потом Квентин.

Кивнув Квентину, я тотчас же перевела