Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нита прислонилась к стене, сцепив руки и наблюдая за тем, как Эд предложил Скотту газировку. Ему не нравилась эта марка, поэтому она вышла из комнаты и прошла по дому, спеша на кухню. В большом двойном холодильнике она нашла банку газировки. Вернувшись в кабинет, она тихо подошла и поставила ее на стол возле него.
— Спасибо, мам, — улыбнулся он.
Эрика кашлянула:
— Как вы, Скотт?
— Хорошо, — он робко улыбнулся. — Рад быть дома.
— Не сомневаюсь, — она коротко рассмеялась. — У вас есть какие-то большие планы?
— Ну, мама сегодня вечером сделает лазанью. Я очень этого жду. А потом мы посмотрим «Крепкий орешек».
Нита предложила менее жестокий фильм, но Скотт закатил глаза и переманил Джорджа на свою сторону. Она предложила поставить в его комнате раскладушку, но муж пресек эту идею, твердо покачав головой.
— Отличный фильм, — вставил Эд. — Обожаю Брюса Уиллиса.
— Ага, — Скотт открыл банку газировки.
Повисла пауза, и Нита перенесла вес тела на другую ногу.
— Вас не было сорок четыре дня, Скотт, — Эрика щелкнула ручкой. — Что вы помните о дне, когда вас похитили?
— Все. Я имею в виду… что ж. Я помню все до того, как отключился. Потом я помню, как оказался в доме.
— Хорошо. Расскажите, что последнее вы помните до того, как отключились.
— Ну, у нас был футбольный матч против «Гарвард-Вестлейк», — он почесал затылок. — И я, эм, принял душ после игры. Парни планировали поехать поесть, поэтому я взял вещи и направился к своему внедорожнику.
Ему подарили внедорожник на семнадцатый день рождения. Огромную четырехдверную машину с громоздкими шинами и слишком громким двигателем, но он ее обожал. Когда он пропал, она забиралась внутрь и сидела там часами, отчаянно вдыхая воздух, нуждаясь в его запахе.
— Но вы так и не добрались до грузовика? — спросил Эд.
— Нет, добрался. Кто-то был припаркован возле моей машины. Это был, эм, преподаватель естественных наук из школы. Мистер Томпсон.
— Этот человек? — Эрика вытащила фотографию из папки, лежавшей у нее на коленях. Нита подвинулась вбок, чтобы получше рассмотреть снимок. Это был мужчина под шестьдесят с аккуратной белой бородой, редеющими волосами и доброй улыбкой. Это было фото для школы, где к немного мятой белой рубашке был прикреплен именной бейдж. Она посмотрела на него. Это был монстр, забравший ее сына. Человек, пытавший и убивший шестерых других. Человек, мимо которого она проходила не меньше дюжины раз в школе Беверли и никогда не замечала. Где была ее материнская интуиция? Почему она не забила тревогу и не указала в его направлении?
— Да, это он.
Проблема была в том, что она расслабилась. Решила, что Скотт в безопасности, раз он весил сто семьдесят фунтов и был практически взрослым. Невероятная наивность, которую она больше никогда не сможет себе позволить.
— И что произошло? — спросил Эд.
— Ему нужно было достать что-то из багажника. Я наклонился помочь, и он воткнул что-то мне в шею. Что бы это ни было, оно вырубило меня вот так, — Скотт щелкнул пальцами.
— Где вы очнулись? — спросила Эрика.
Он поколебался. Поднес газировку к губам и отпил. Взглянул на мать.
— Эм… в комнате. На кровати. Я был привязан к ней.
Нита выдржала его взгляд, но он отвел глаза. Ее сердце сжалось от боли. В течение недели после пропажи Скотта, когда они начали считать, что это дело рук Кровавого Сердца, полиция поделилась с ними информацией о других жертвах. Детали того, что показали вскрытия… Нита невольно вздрогнула.
Скотт всегда был относительно невинным мальчиком. У него не было серьезных отношений, хоть за годы случалось много мимолетных влюбленностей. До его исчезновения она поклялась бы на Библии, что он девственник. Теперь ее взгляд опустился к забинтованным запястьям. О них она позаботилась в первую очередь, после того как приготовила поесть и помогла залезть под горячий душ. Она позвонила Эрике, пока Скотт был в ванной, и детектив практически приказала вытащить его оттуда, чтобы сохранить улики.
Но Скотт был весь в грязи. И он уже знал, кто его похитил, так почему улики имели значение? Не имели. Важно было его исцеление. Полиции нужно было заканчивать с вопросами и оставить его в покое, чтобы он мог вернуться к жизни обычного подростка.
— Вы знаете, где находился дом? Это был этот дом? — Эд достал фото, на которое Скотт взглянул.
— Может быть. Когда я выбрался, я просто бежал. Я не смотрел на дом.
Нита внимательно за ним наблюдала, поэтому заметила, как он потер щеку указательным пальцем. Это была одна из вещей, выдававших его неискренность, и она подумала, что он что-то недоговаривал.
— Вы были в спальне? В его спальне? — спросила Эрика.
— Нет, я не думаю, что он там жил. Я был одурманен большую часть времени, поэтому я не уверен.
Двое детективов переглянулись.
— Вам нужно его арестовать, — подала голос Нита. — Прежде чем он исчезнет или придет сюда.
— Мы приставили полицейских к Рэндаллу Томпсону, — Эрика посмотрела ей в глаза. — Мы ждем ордер на обыск его дома. Не беспокойтесь. Мы не спустим с него глаз.
— А если он скажет, что он этого не делал? — спросил Скотт. — Если будет мое слово против его?
— Улики имеют право голоса, — сухо сказал Эд. — Все будет в порядке.
Скотт кивнул, но он не выглядел убежденным. Нита ступила вперед.
— Вы задали достаточно вопросов на сегодня. Он устал, и нам потребуется присутствие нашего адвоката, если у вас появятся еще.
Ее муж, наблюдавший у двери, одобрительно кивнул. Он хотел сразу позвонить адвокату, но Нита переспорила его, настаивая, что самым важным делом было упрятать учителя за решетку. Она проводила полицейских до двери и обняла Эрику на прощание, шепотом поблагодарив ее. Задержавшись у входа, она оглянулась на сына, все еще сидевшего в кресле. Он посмотрел на нее в ответ и быстро отвел глаза.
Она забеспокоилась сильнее. Ее сын что-то скрывал от полиции.
Что же это было? И зачем ему это?
Юридическая фирма «Кластер и Кевин» располагалась в одном здании с «Агентством талантов», а это означало, что раз в неделю Роберт Кевин сталкивался в лифте со знаменитостями. Этот факт когда-то добавил пару очков уважения со стороны сына еще в те времена, когда он был достаточно маленьким, чтобы впечатляться этим. Магия исчезла во время переходного возраста, сменившись скучающим выражением лица, реагировавшим только тогда, когда дело доходило до денег, его машины или девочек.
В один прекрасный день Роберт подожжет все свои дела и переедет в пляжный домик. Он будет носить пляжные шорты и кепку и не бриться весь год. Он будет заниматься делами о доступе к пляжу и арендных депозитах, представлять усыпанные песком дайкири-бары, которые будут платить ему алкоголем и коктейльными креветками. Сверкающее здание, выглаженные и накрахмаленные костюмы… все это останется в прошлом.