киваю на блюда. - Что за странная девица? У нее дома еды нет?

Олеся с грохотом бросает вилку на стол и всем корпусом разворачивается ко мне. Щурит подведенные черными стрелками глаза.

- В восемь утра мы с тобой уехали из дома, - цедит она.

- А с девяти до двеннадцати я был на конференции, где меня видели двадцать человек, - заканчиваю. - В дипломате ежедневник, там я фиксировал вопросы. Еще в офисе на первом этаже есть камера. А на визитке есть номер офиса. Мы всерьез с тобой будем это обсжудать? - тоже поворачиваюсь.

Олеся стучит ногтем по столу.

- Зачем тогда Ира такое наплела?

- Твоя же подруга. Спроси у нее.

- Я дружу с Никитой.

- Спроси у Никиты.

- Тебя хоть что-то задеть может, Илья? - она с раздражением встает из-за стола. - С тобой даже поругаться не выходит, мне огня не хватает, ты словно замороженый. Зимин - вся суть в твоей фамилии.

Верчу в пальцах стакан и вспоминаю, как в этой квартире когда-то тарелки летали, а от скандалов сотрясались стены, как мы проклинали друг друга, как Ира мне смерти желала, ее слова до сих пор в ушах звенят, ее крик, ее руки, которые я до синяков сжимал в памяти отпечатались, она меня предала, чуть за решетку не посадила, я этого ей не прощу никогда, я хочу ее слез.

- Тебя раньше ничего не смущало, - допиваю сок и встаю.

И столбенею.

Олеся отбрасывает волосы назад, стоит голая, уже без белья. Скольжу взглядом по коже, затемненной солярием, тонкой золотой цепочке на шее, подтянутой, с помощью операции груди, и вниз, и фрагментами, словно сбоит программа, другое тело вижу, не ее.

Она комкает платье и швыряет его в меня.

- Так и будешь смотреть? - спрашивает, уперев руки в бедра. - Или пойдем, наконец, в спальню, Илья.

Жмурюсь, изгоняю дьявола по имени Ира. Никита сейчас ее трахает, ведь он ее муж. Мы ничем с ней больше не связаны, это все вирус, неверные настройки, мне нужно лекарство, гребаное снадобье, зелье, я бы и яду уже выпил, чтобы только доступ к памяти перекрыть

- Не пойдем в спальню, - делаю шаг к невесте. Хватаю за руку и разворачиваю, нагибаю и укладываю грудью на стол.

Глава 12

Три года назад, сентябрь

ИЛЬЯ

Выхожу из машины и поднимаю на голову солнечные очки. Прислоняюсь к капоту, смотрю на студенток, что ярким потом текут из универа и нюхаю цветы.

Охапка роз, банально и пошло, но мы не виделись месяц, а что еще дарят в таких случаях?

Мягкие игрушки?

Да, их тоже, у меня совсем нет фантазии, большой плюшевый медведь дожидается ее на задних сиденьях.

Всматриваюсь в лица, в одежду, в походку, моей девочки нет пока, и я жду.

Поправляю бумагу на цветах.

Может, зря все это, зачем мне, не знаю я, месяц прошел, а я не забыл, соскучился. Продолжать будет непросто, я свободу люблю и секс, и чтобы никаких обязательств, но эту, с глазами, как черная смородина, не трахнешь и не скажешь "Ну пока".

Увидимся когда-нибудь. В другой жизни желательно.

Замечаю ее. Идет одна, без подруг, в синем сарафане поверх белой футболки, что-то читает на ходу в телефоне. Не замечает меня, уже шагает мимо к воротам, и я присвистываю.

Она не оглядывается.

Тогда я нагоняю ее и ловлю за руку.

- Привет.

Она вскидывает глаза. Я сую ей под нос розы.

- Это тебе. Как у тебя дела? Я соскучился.

Она быстро моргает, словно не верит, что это, правда, я, опасливо смотрит на розы, шуршит бумагой и неуверенно берет букет.

- Прокатимся? - киваю на свою машину. - Можно в кафе, перекусить, если голодная.

- Не голодная, - она качает головой. В цветах прячет улыбку, и я тоже, как дурак, улыбаюсь, а я и есть дурак, столько времени потерял, она рада мне, искренее, она ждала меня, моя девочка.

Не удержавшись, наклоняюсь, отвожу в сторону розы и касаюсь ее губ. Это захватывает, сразу, сходу, ощущаю, как растет возбуждение, обхватываю ее бедра, вжимаю в себя. Ее ладони сдавливают мое лицо, она встает на носочки, чувствую, как на туфли мне шлепается букет.

- Илья, - говорит она мне в рот, кусает мою нижнюю губу. - Так не честно. ты месяц не звонил, не приезжал.

- Работал, - вру.

Ведь что еще мне сказать, что меня напрягло ее желание переехать ко мне? Я живу один, я люблю один, я не хочу в кабалу, где борщи и второе, привет, после работы заскочи в магазин, закончилась туалетная бумага.

Я ведь так еще молод.

А она еще младше.

- Мог бы хотя бы сообщения писать, - Ира отстраняется, смотрит на асфальт, наклоняется и поднимает цветы.

- Обещаю, что исправлюсь, - рукой обвиваю ее талию, к машине веду. - Кафе точно отменяется? Можем сходить в кино.

- А потом? - она останавливается, спиной прижимается к двери, не дает мне открыть.

- А что потом? Домой тебя отвезу.

- А завтра?

- А завтра созвонимся и решим.

- Я так не могу, Илья, - она качает головой. Носком туфли ведет по асфальту, носом касается красного бутона. - Нельзя пропадать на месяц, а потом являться, как ни в чем не бывало, с цветами и звать в кино.

- Извини, Ира, - сую руки в карманы, смотрю в небо, как ветер гонит по нему облака. - Я же сказал - исправлюсь.

- Я сомневаюсь.

- Что ты хочешь, чтобы я сделал? - опускаю взгляд на нее.

На ее щеках легкий румянец, она смущенно улыбается, такая красивая, губы припухли от моих поцелуев. Шагаю ближе, в кольцо рук ее ловлю, носом трусь о мягкую щеку, языком обвожу нижнюю губу.

- Илья.

- Я слушаю, Ира.

- Что у нас с тобой?

- Ты мне нравишься.

- Все?

Морщусь и отстраняюсь. Она изучает меня, чуть нахмурив черные брови, машинально теребит воротничок моей рубашки.

- Илья, если ты хочешь, чтобы мы продолжали встречаться, - она замолкает, делает быстрый вдох и заканчивает, - то тебе надо прийти и познакомиться с моими родителями.

Внезапно может упасть на голову кирпич, загореться дом и прозвучать эта фраза.

Ладонями упираюсь в крышу машины и усмехаюсь.

- Опять ультиматум, Ира? Я очень