– Всех до одного истребим! – вразнобой заливались злые голоса. – Вместе с детьми вырежем!

– Саблями порубим, копьями поколем! – орал Бури Бухэ.

– А подданных себе заберем.

– Наконец-то и у нас наладится жизнь!

Найдя, наконец, выход накопившейся в них великой злобе – на порушенную в последние годы жизнь в племени, на то, что исчезли прежние покой и благополучие, – борджигинские нойоны и нукеры ликовали в предчувствии мести и богатой добычи. Несказанно обрадовались они возможности наконец-то восполнить свои потери в стадах и обрести новых подданных.

Когда шум в юрте немного поутих, неожиданно заговорил пожилой оронарский нойон. Хмуро поглядывая на остальных, он задумчиво сказал:

– Перед таким важным делом надо бы хорошенько подумать, чтобы не вышло ошибки. Все-таки не чужие нам керуленские монголы. Если между нами начнется война, потом нелегко будет ее остановить… будет литься кровь, а к чему все это нас приведет, еще неизвестно…

– О чем ты говоришь? – недоуменно оглянулся на него хабтурхасский нойон. – Что тебе непонятно?

– Сначала надо разобраться и выяснить, они ли на самом деле виноваты в наших бедах, – сказал оронар.

Тут же раздраженно вскричали тайчиуты и ближние к ним нойоны:

– А кто тогда виноват, если не они?..

– Ты что тут запутываешь дело?

– Ум свой хочешь показать?

– Все уже ясно!

Таргудай, в мстительной усмешке скривив губы, выжидающе потупил взгляд. Оронарский нойон, видно, хотел сказать в ответ всем что-то весомое, он вскинул голову и решительно оглядел других нойонов, но тут заметил изменившееся лицо Таргудая, злобно прищуренные глаза. Он подумал о чем-то про себя и быстро сник. Смущенно пожав плечами, примирительно сказал:

– Что мне перед вами показывать. Говорю лишь, как бы ошибки не было… Ведь даже если и отгоним у них скот, сами они просто так не дадутся нам в руки. Джадараны и джелаиры сильны, вокруг них соберутся другие. Могут уйти в другие земли, и тогда обнажатся наши южные границы. Нам же будет хуже. Кто будет нас с той стороны охранять?

Но нойоны, уже почуяв запах добычи, не желали отказываться от нее. Они решительно отмахнулись от доводов оронара:

– Пусть уходят!

– И без них сможем защититься.

– Где были эти твои керуленские, когда летом пришли онгуты и чжурчжени? – кричал на него бугунодский нойон. – Разве защищали они наши границы?

– От них давно нет никакой пользы! – в общем гомоне смешивался радостный голос Даритая.

Когда покончили с этим, заговорил другой, сулдусский нойон. Глядя перед собой и раздумчиво пожимая плечами, он сказал:

– И вправду, что будет с теми пастбищами? Мы погромим керуленских, а они, скорее всего, укочуют оттуда…

– Верно, что будет с теми землями? – загомонили другие, переглядываясь между собой. – Как бы потом чужие туда не прикочевали.

Вгляды устремились на Таргудая. Наступила тишина, нойоны, не смея шуметь, когда говорит он, почтительно смолкли. Таргудай, хриплым кашлем прочистив горло, стал разъяснять им:

– Сначала мы заберем у керуленских табуны и подданных, самих разгромим и прогоним. А с пастбищами мы с вами уж найдем, как поступить. Об этом не нужно беспокоиться. На Керулене вас немалая добыча ждет, умножится ваш скот, да и рода наши борджигинские разрослись, у вас самих подрастают дети и племянники, скоро их надо будет наделять владениями. Нам всем станет тесно на Ононе. А травы на Керулене хорошие, тучные, вы сами это знаете. Наступила пора нам новые земли осваивать, владения наши расширять.

– Верно! – еще громче вскричали нойоны; в очаге, словно от ветра, всколыхнулся огонь. – Верную дорогу указывает нам Таргудай-нойон!

Они воодушевленно трясли бородами и шапками, переглядывались, соглашаясь между собой:

– Мудрый ум у нашего Таргудая!

– Что может быть лучше для племени, чем расширять свои владения?

– Разве мы сами догадались до такого блага для наших родов?

– Кто бы нам указал, если не Таргудай-нойон?

Алтан вскочил на ноги, красный от возбуждения, блеснул глазами по рядам, крикнул тонким голосом:

– После победы над южными родами мы поднимем Таргудая-нойона на ханский трон!

– Правильно! – первыми дружно поддержали его тайчиутские нойоны, одобрительно оглядываясь на него.

К ним тут же присоединились другие, вновь загомонили на разные лады хриплые голоса:

– Ведь мы и так собирались выбрать его нашим ханом, да все недосуг было!

– Только он достоин!

– Кто, как не он, ведет нас к лучшей жизни?.. Кто нас всех вел этим летом, когда напали чужеземцы, и мы не знали, что делать?..

– Кто не дал нам разбрестись и потеряться в этой степи?..

– Кто тогда умное слово сказал?..

– Только он!

– Мы все за него!..

Нойоны еще долго кричали, состязаясь в славословии, каждый старался показать свою преданность тайчиутскому нойону.

Таргудай, увидев, что давняя мечта его о ханском достоинстве вдруг снова стала близка и доступна, взволнованно перевел дух. Он мысленно произнес молитву западным богам, прося благословения, и из-под опущенных век одобрительно посмотрел на Алтана, первым выкрикнувшего слово о ханстве.

Киятские нойоны на этом совете впервые за долгое время были удостоены приличествующей им чести. Они были посажены намного выше того места, где в последние годы сидели на советах борджигинских нойонов. Раньше они теснились поближе к двери, рядом с самыми захудалыми, теперь же восседали вместе с тайчиутами – у хоймора, по правую руку от Таргудая.

Понимая, что это неспроста, что Таргудай снимает с них опалу, Даритай, Бури Бухэ и Алтан с братьями с самого начала были необычайно возбуждены, глаза их, как в прежние, лучшие годы, блестели горделиво и молодо. Выпрямив спины, они с достоинством поглядывали вокруг и преданно смотрели на Таргудая, громче всех кричали ему славословия.

Таргудай, наконец, обратил на них свой взор и поднял правую руку, требуя тишины. Снова смолкли голоса, стало тихо. С умиротворенной властностью поглядывая вокруг, Таргудай заговорил:

– Среди нас сидят наши братья-кияты…

При этих словах все обернули взоры на опальных до этого дня нойонов, неведомо по какому случаю посаженных рядом с самими тайчиутами. Те, услышав имя своего рода, невольно, словно под порывом холодного ветра, пригнули головы.

– Было время, – Таргудай грустно покачал головой, – кияты имели большие заслуги в нашем племени. Они были сильны и могущественны, много войска и подданных имели, но, – он поднял указательный палец вверх, назидательно и строго посмотрел сначала на них, а потом оглядел других, – надо прямо сказать, они немного зазнались. Перестали слушать других, косо посматривали на нас, на тайчиутов, вот боги и отвернулись от киятов. Подданные стали уходить от них, вот и ко мне перешли несколько тысяч их воинов… Но сейчас, когда жизнь уравняла их со всеми, они образумились и все это трудное время были с нами. И теперь они сидят, как прежде, рядом с братьями-тайчиутами. За это я хочу воздать им по заслугам: на первое время я возвращаю им по триста воинов с семьями и со скотом… Пока по триста! – он повысил голос, заметив недоуменный, вопросительный взгляд Бури Бухэ. – Как мы покончим с керуленскими, так сразу в ваши улусы и отправлю этих людей… А там будет видно, как дальше себя покажете. Из всех киятов Алтан имеет передо мной больше заслуг, чем остальные, поэтому ему я отдаю пятьсот его прежних воинов и ставлю во главе всех киятов. Отныне все кияты должны слушать Алтана, а он будет за всех отвечать передо мной! Это мой первый закон для вас, киятов!.. Я всегда воздаю всем по заслугам!