Ах-маси-младший дернулся, застонал на руках воинов.

– Выдернуть из него дротик, великий государь? – вытерев окровавленную секиру, предложил десятник.

– Нет, – фараон качнул головой, – пусть это сделает лекарь.

Чужие корабли уходили. Нагло, по-хозяйски. Убогие речные суденышки Уасета ничего не могли поделать с этими морскими громадинами. К тому же, чего греха таить, египтяне боялись пучины. Если утонешь – тогда твое тело пойдет на корм крокодилам и рыбам и никогда не обретет покой в Доме вечности. Это страшно, очень страшно. Невозможно даже представить!

Фенеху верили в других богов. Стремительные морские суда с хищными обводами были их конями… нет, даже не конями – домом, а бурное море – привычной средой обитания. Они не боялись волн, они их любили, они жили в них… И если такой помощник объявился у хека хасут, ясно – без мощного флота осада Хат-Уарита обречена на провал. А мощного флота, увы, не было. Значит, нужно было строить – а это время и средства… которых тоже не было. Н-да-а-а, дилемма…

Крутобокие суда людей пурпура, казалось, нарочно шли медленно, вальяжно, горделиво возвышаясь над приземистыми барками Уасета. Ну, конечно, уже успели разгрузиться – привезли захватчикам подкрепление и продукты. Если они так постоянно будут наглеть? Флот! Нужен сильный флот! И нужен немедленно!

– Целых две мачты! – удивленно качал головой кормчий на царской барке. – А вон на тех – три!

– Что ты удивляешься, Анамон? – Фараон угрюмо усмехнулся. – Это морские суда с мощным килем. Такие не перевернутся даже в самую сильную бурю!

– Да их и не догнать, государь. Смотри, как их паруса ловят ветер – они лавируют, идут наискось, от берега к берегу. Мы так не можем…

– Должны смочь! Должны научиться! У тех же фенеху… Или у кого-нибудь еще.

– Я слыхал, страна Кефтиу славится хорошими мореходами, государь.

Страна Кефтиу… Сон… Не простой сон… Словно бы кто-то звал.

Уцелевшие египетские барки, словно свора собак, преследовали удалявшиеся корабли, осыпая их стрелами, большей частью не причинявшими никакого вреда. Слишком высоки были борта, да и корма судов фенеху вздымалась к самому небу. А искусно вырезанные лошадиные головы на носах, казалось, издевательски ржали.

– Хорошие корабли, – со вздохом резюмировал кормчий. – Такие могут нести множество воинов и груз.

– Ничего. Клянусь Амоном, скоро у нас будут не хуже!

Резко повернувшись, фараон скрылся в шатре, разбитом на середине палубы. Гребцы быстрее заработали веслами, направляя барку к берегу.

Войдя в шатер, повелитель Черной земли тяжело опустился на ложе и, вздохнув, обхватил голову руками. Это он на людях держался из последних сил, как и положено повелителю, оставшись же наедине с собой, мог теперь быть честным. Нет, так быстро флот не построишь. Да и не в кораблях дело – в людях! Моряки среди народа Черной земли считались сами отпетыми людьми – еще бы, их вовсе не заботила сохранность собственного тела! Из кого же тогда набирать экипажи судов? Настоящих, морских судов, не речных барок… Призвать наемников? Тех же фенеху, шарданов и прочих народов моря? Можно, и, похоже, деваться некуда – веру и мораль жителей Черной земли, увы, в одночасье поменять невозможно, как ни старайся.

Что ж – пусть пока будут наемники! Хорошо бы обсудить все с царицей-матерью, это умная женщина с обширными знаниями, по сути, она сейчас и управляет страной.

Снаружи давно уже слышались чьи-то громкие голоса, было похоже на то, что кто-то рвался на барку, а его не пускали.

– Поди прочь, замарашка, иначе, клянусь Птахом, я угощу тебя палкой!

– Смотри, как бы тебя не угостили, вислозадый гусь!

– Что?! Ты кого назвал вислозадым гусем, щенок? А вот я тебе сейчас покажу! Эй, парни, а ну, скорей ловите нахала!

– Ловите?! А я никуда и не бегу! Сказал же – хочу встретиться с государем.

– А больше ты ничего не хочешь? Ага! Попался! Держите его, держите. Вот уж теперь спина твоя отведает палок.

– Только попытайся, дурень!

Голос был нахальный и какой-то… не то чтобы детский, а подростковый, ломкий…

– Что там такое? – не выходя из шатра, громко спросил фараон.

Откинув полог, упал на колени десятник:

– Могу доложить, великий государь?

– Докладывай! Да вставай, сколько раз говорить?

– Какой-то дрянной мальчишка оскорбляет стражу!

– Оскорбляет стражу? И зачем же он это делает?

– Не знаю, государь. Говорит, что хочет видеть тебя.

– Ну, так приведите его, раз хочет.

– Как бы он не…

– Ты полагаешь, я не смогу справиться с каким-то там мальчишкой? – Фараон гневно повысил голос, и десятник, уже было поднявшийся, снова бухнулся на колени:

– Пощади, великий государь! Я вовсе не хотел тебя оскорбить.

– Так приведешь ты его, наконец?! Давай живее!

Словно ошпаренный кипятком кот, десятник выскочил наружу. Что-то прокричал, и вот уже в шатер с почтительными поклонами вошли двое стражников, притащив схваченного буяна – подростка лет тринадцати, сразу показавшегося царю каким-то знакомым. Где-то он уже его видел, и не так давно… Ну да, ну да! Светлая – светлей, чем у здешних, – кожа, соломенные, выгоревшие на солнце волосы, синие – опять же нездешние – глаза. Шардан! Он же недавно пускал кораблики вместе с тем блаженным, как его? Ладно, сейчас не вспомнить. Интересно, что хочет поведать этот парень?

– Отпустите его. – Фараон повелительно махнул рукою. – Спасибо за службу, воины!

– Воистину мы рады слышать такие слова! – хором прокричали стражники и, повинуясь царскому жесту, быстро покинули шатер.

Повелитель Обеих земель пристально всмотрелся в мальчишку. Смуглое – нет, скорей загорелое, с тонкими чертами лицо, взгляд не по-детски серьезен, даже жесток, на руках и коленках – следы крови.

– Ты ранен?

– Я? – Парнишка усмехнулся. – О, нет, государь. Это кровь лазутчика Хемуру, искусно притворявшегося блаженным.

– Хемуру? – Фараон пока не очень понимал, что происходит.

– Я вывел его на чистую воду, государь, о, он был хитер и коварен, но под пыткою рассказал все!

– Под пыткою?

– Да, я пытал его волею моего господина. Увы, лазутчик умер. Но все же он во многом признался.

– Да кто же твой господин? И кто ты сам такой есть? – не выдержав, воскликнул правитель. – Ну! Говори же, откуда ты взялся?

– Ой, государь… – Парнишка смутился, словно бы вспомнил что-то важное, и, бухнувшись на коленки, негромко сказал:

– Скоро Амон и Ра станут, как братья.

– Воистину как одно целое, – машинально продолжил царь.