для отражения нападения. Характер луского Чжуан-гуна был таким же горячим, как глиняная фигурка, которую только достали из печи. Разгневавшись, он действительно атаковал циское войско. Неожиданно для него, эта битва закончилась поражением, а его генерал чуть не лишился жизни в бою. Войско отступило, и царству Ци удалось захватить большую территорию царства Лу.

Гуань Чжун незаметно взял в руки лук и стрелы, прицелился в Гунцзы Сяобая и, через мгновение, стрела со свистом полетела в цель

После того как луский Чжуан-гун потерпел сокрушительное поражение, он еще не успел собраться с силами, а циское войско уже стояло у ворот луского города, требуя убить Гунцзы Цзю и выдать им Гуань Чжуна. Только на таких условиях они были согласны заключить мир, иначе войско не отступит от стен города. Царство Ци слишком сильно, лусцам пришлось подчиниться. Они убили Гунцзы Цзю и схватили Гуань Чжуна. Советник царства Лу по имени Ши Бо предупредил: «Гуань Чжун — очень мудрый человек, мы не можем отпустить его живым». Посланник царства Ци сказал: «Гуань Чжун стрелял в правителя, и наш государь хочет отомстить за эту выпущенную в него стрелу. Только убив его своими собственными руками, он сможет унять свою ненависть». Лускому Чжуан-гуну пришлось передать голову Гунцзы Цзю посланнику царства Ци, а также погрузить Гуань Чжуна в тюремную повозку и позволить цисцам забрать его.

Сидя в тюремной повозке Гуань Чжун думал: «Вернуть меня живым — это точно идея Бао Шуя. Правитель царства Лу неохотно выдал меня посланнику, да и советник Ши Бо был против. Что, если правитель пожалеет и пошлет кого-нибудь за мной, что тогда делать?» В дороге он сочинил песню и научил петь ее сопровождавших его людей. В пути они пели, песня подбадривала, и дорогу они преодолели за полтора дня, а не за два, как обычно. Вскоре луский Чжуан-гун действительно пожалел о принятом решении и приказал своим людям догнать Гуань Чжуна, но тот был уже далеко от границ царства Лу.

Когда Гуань Чжун прибыл в царство Ци, его лучший друг Бао Шуя лично выехал за городскую стену, чтобы поприветствовать его, а также представил его цискому Хуань-гуну. Хуань-гун спросил: «Он выпустил в меня стрелу, хотел убить меня. Почему ты хочешь, чтобы я принял его на службу?» Бао Шуя ответил: «В то время он был наставником Гунцзы Цзю и, естественно, помогал ему. Если оцени вать его ум, то он превосходит меня. Повелитель, если вы примете его на службу, то он сможет помочь вам вершить великие дела и внести большой вклад в историю». Хуань-гун прислушался к словам своего наставника и сделал Гуань Чжуна первым советником (более поздний эквивалент — канцлер), а Бао Шуя назначил его помощником.

Первый удар барабана поднимает дух

Когда новость о том, что циский Хуань-гун назначил Гуань Чжуна своим первым советником, дошла до царства Лу, луский Чжуан-гун сильно разгневался. Он сказал: «Мне действительно следовало послушать совета Ши Бо и не отпускать Гуань Чжуна. В Сяобая и стреляли, и ненависть его не унять, пока он своими собственными руками не убьет. Да они просто обращаются со мной как с игрушкой, крутят-вертят, как хотят. Нас они не признают. Если так будет и дальше продолжаться, выстоит ли царство Лу?» Решив отомстить, он начал обучать солдат и отливать оружие.

Узнав это, циский Хуань-гун собрался напасть на царство Лу первым. Гуань Чжун принялся отговаривать его: «Повелитель, вы только взошли на престол, в царстве беспокойно, отношения c удельными князьями пока не налажены, и простые люди все еще не могут жить в мире и благоденствии. Как вы в такое время собираетесь воевать?» Циский Хуань-гун действительно только-только взошел на трон, он хотел проявить себя, доказать всем, что он лучше Гунцзы Цзю, и желал, чтобы его министры восхищались им. Если сделать так, как советует Гуань Чжун, то на решение проблем в политике, армии и сельском хозяйстве понадобится много времени. В 684 году до н. э. циский Хуань-гун назначил Бао Шуя генералом, чтобы тот повел армию к Чаншао (древнее название местности) в царстве Лу.

Луский Чжуан-гун не на шутку рассердился. Покраснев от гнева, он сказал министрам: «Ну, это уже слишком! Ши Бо, у нас похоже нет выбора, придется сразиться с царством Ци, ты как думаешь?» Ши Бо сказал: «Есть один человек, я попрошу его возглавить нашу армию, он точно сможет справиться с войском царства Ци». Чжуан-гун с нетерпением спросил: «Кто же это? Скорей приведи его!» Ши Бо ответил: «Фамилия этого человека Цао, а зовут его Гуй. Мы дружим с детства. Он очень способный и хорошо разбирается в искусстве и ведении войны. Если нам удасться уговорить его, то возможно он и согласится помочь». Луский Чжуан-гун немедля послал Ши Бо за Цао Гуем.

Встретившись с Цао Гуем, Ши Бо поведал ему о том, что их царство притесняют, и попросил встать на защиту своей родины. Цао Гуй был простым человеком из бедной семьи. Он улыбнувшись спросил: «Удивительно, что вам, важным государственным чиновникам, которые едят неведомые нам изысканные яства, все равно приходиться обсуждать серьезные вопросы с такими маленькими людьми, как я, которые едят только дикоросы!» Ши Бо заискивающе улыбнулся: «Братец, зачем ты так? И государственные дела важны, и жизни простых людей также очень ценны!» Он стоял на своем, ему во что бы то ни стало нужно было убедить Цао Гуя помочь правителю в эти трудные времена. Видя, что слова Ши Бо идут от чистого сердца, Цао Гуй согласился последовать за ним, чтобы встретиться с луским Чжуан-гуном. Тот спросил Цао Гуя, как по его мнению можно заставить войско царства Ци отступить. Цао Гуй ответил: «Если все царство объединится, богатые и бедные сплотятся, то мы сможем отразить нападение. Что же касается того, как биться с врагом, то тут не все так просто. Война — как живое существо, нужно уметь приспосабливаться к изменениям и проявлять гибкость. Нет единого способа победить». Луский Чжуан-гун доверял Ши Бо и верил, что у Цао Гуя есть необходимые знания. Он сразу же назначил его генералом и вместе с ним повел многочисленное войско в Чаншао, чтобы дать отпор царству Ци.

Прибыв в Чаншао, они разбили военный лагерь и заняли позицию напротив расположенного вдалеке лагеря царства Ци. Войска разделяла только равнина, которая казалась руслом широкой, давно высохшей реки, а обе армии были похожи на