— Вика, одевайся. Нам пора.

Я даже дернулась. Высоковский стоял сзади меня и смотрел на мой рисунок. Подумать только, я его не заметила! Дракон в моей груди снова приоткрыл глаз и стал просыпаться. Я сгребла рисунок в сумку и стала натягивать пальто. Говорить мне с ним совсем не хотелось. И мне даже не было стыдно, что я при нем дралась, уж слишком я была злая на него.

— Ты рисовать умеешь? — спросил Михаил.

Я промолчала. Говорить с ним совсем не хотелось. Мы молча сели в машину. Миша тоже молчал, потом включил музыку и, чуть погодя, вымолвил:

— Откуда ты знаешь сэой-нагэ?

Я понятия не имела, о чем он говорит, и молчала.

— А Натали утверждала, что ты толком ни самбо, ни карате не знаешь. А ты, оказывается, дзюдо занималась! — усмехнулся Высоковский.

— Не занималась я дзюдо. Это папа показал. Он военным летчиком был, и еще он охотник. А эта твоя родственница сама первая начала. И можешь меня увольнять прямо сейчас!

Ух, ну и прорвало меня! Михаил остановил машину у спортивного центра, где мы планировали тренироваться, и посмотрел на меня с мягкой улыбкой.

— Ты отличный телохранитель. Выручила меня уже два раза за день. За что же тебя увольнять? — он дернул меня за носик. — Выше нос, Вика!

Все, мой внутренний дракон проснулся. Я вышла из машины и так сильно хлопнула дверью, что Высоковский дернулся, а у соседнего авто зазвенела сигнализация. Я готова была все приемы моего отца исполнить на этом зануде и живого места на нем не оставить. Он надо мной смеется! Ему смешно от того, что он ведет себя, как тряпка, об которую вытирают ноги, и хочет, чтобы я тоже была половичком для его Лены?! Не дождется!

Переодевшись и выйдя к Натали, я вдруг услышала, как Миша со смехом в красках рассказывал ей об использовании мной приема дзюдо на жене Павла. Натали не столько смеялась, сколько слушала, причем, с большим интересом. Заметив меня, Высоковский ушел в другой зал, а тренер строго сказала:

— Так ты знаешь дзюдо? А почему вчера ничего не показывала?

— Я не знаю, как эти приемы называются, — сквозь зубы ответила я.

— Тогда я тебя буду бить, а ты защищайся, поняла?

Нет, это мне совсем не нравится…

— Мишка над тобой смеется, или ты сама на это пошла добровольно? — нападая на меня, продолжала Натали.

— На что?

— На то, чтобы быть второй, после нее…

Она меня разозлила реально. В следующие три приема я ее валила разными способами, пока она сама мне не заломила руку за спину.

— Все понятно с тобой, — заявила Натали. — Так работать нельзя, Вика. У тебя должен быть интерес, но ты должна оставаться холодной. Или ты убьешь противника. Значит, сегодня учимся быть холодными, — она взяла полотенце и вытерлась. — Идем в зал медитации.

После очень занимательных занятий медитацией и изучения пары приемов самозащиты Натали сказала на прощание Высоковскому:

— Она хороший боец, но горячий. Убить может. Мой совет тебе: не играй с ней. Вчера я недооценила ее. Боюсь, что у нее есть еще тузы в рукаве.

***

Когда мы с Михаилом двинулись домой, он уже был серьезным и тихо сказал:

— С Леной я не могу вести себя по-другому. На это есть причины.

— Ты ее любишь?

Боже, что я несу?..

Миша улыбнулся, несводя глаз с дороги.

— Не в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Как-нибудь я тебе все расскажу. То, что ты сделала сегодня, будет иметь последствия. Лена — сложный человек…

— Я не буду ее лакеем, даже не надейся! — предупредила его я, чувствуя, к чему он клонит.

— Даже не сомневался, — засмеялся Михаил. — Это хорошо, что есть хоть один человек, не прогибающийся под нее.

— Почему ты ведешь себя с ней так, давая новые поводы для сплетен?

— Вика, как я должен с ней себя вести? — не понял он.

— Как со мной, например!

Ну да, со мной он ведет себя, как холодный железный дровосек, не имеющий даже шелкового сердца.

Миша тихо усмехнулся:

— Водить на обеды, поселить у себя дома, сопровождать в фитнес-клуб и везде представлять ее невестой?

Да что он тупит?!

— Нет, как деспот с льдинкой вместо сердца, перегоняющей вместо крови ментол!

Михаил резко затормозил и обернулся ко мне. Его светлые глаза заблестели озорным огоньком:

— Вот ты какого обо мне мнения!

Дальше я будто провалилась. Ничего не видела и не помнила. Очнулась я от стука в окошко с моей стороны. Черт! Гущин! Я даже вспотела и готова была провалиться. Целовалась на его глазах! А Миша спокойно открыл окно с моей стороны.

— Привет, любимая. Будем считать, что я ничего не видел и это все последствия контузии после тренировок, — Гущин открыл дверь. — Заигрались тут совсем. При мне-то не надо! А то я и обидеться могу! И ты, слышь, — обратился Сергей к Высоковскому, — губы свои просто так не раскатывай. Эта сцена не для меня.

— Он все знает, — объяснила Высоковскому я. — И тоже сейчас играет любимого.

Слушать, что ответит мне Михаил, я не стала и почти вбежала в подъезд.

— Я играю? Да я и есть твой самый большой любимый! И настоящий любимый! — заорал Гущин, догоняя меня. — Говорил, глицин тебе пить надо!

Когда мы вошли в квартиру, Сережа прижал меня к стене и почти обиженно посмотрел в глаза:

— Это что сейчас было?

А я знаю?! Я понятия не имела, как все это произошло.

— Да вы чуть в дом не въехали! — продолжал возмущаться Гущин. — Что за страсти такие? Он что, тебя убить хотел?

Я ничего не помнила. Да, он резко затормозил… А потом…

Тут мои мысли прервал скрип двери, и в квартиру без приглашения вошел Высоковский. Он посмотрел на нас колючим взглядом. О, да! Я стою прижатая к стене Гущиным… Никто ведь не подумает, что он на меня просто орет, вернее, отчитывает. Что ни день, то ерунда какая-то!

— Я чемодан помогу вынести, — пояснил Миша. — Вика, он готов?

Сергей отстранился от меня и заявил:

— Никуда ты не поедешь.

— Перестань играть истерику! Бесит уже! — не выдержала я. — Чемодан в спальне, — обратилась я к Высоковскому.

— Я сам! — Гущин отстранил Михаила и вывез маленький чемоданчик. — Но я тебя не оставлю, любимая. Я обещал твоей мамочке заботиться о тебе.

О, Господи, что он несет?!

— Так что, я всегда буду рядом, — продолжал Сергей. — И не вздумай поддаваться на уловки этого хитрющего аспида. Он же не в курсе, что ты у нас девочка невинная…