О засухе у нас в деревне, об облаках пыли, вздымаемых грузовиками, я уже не раз рассказывал. Пылевые вихри – не исключено, что от поветрия идеологического: у всех отчего-то завелась мода вырубать сады, кусты, деревья (их и так былинки в поле!), всякую дрянь скидывать в речку, подпахивать к ней вплотную, распахивать каждый клочок, даже обочины (!), и вообще нынешним хозяевам-фермерам возделывать монокультуры, заливая их гербицидами и другими ядами.

Хотел было продолжить и о том, что дождь, хоть и бывает теперь всего несколько раз за лето, обходит Сосновку стороной: по соседству везде хоть прыснет, а здесь – ни капли! Как тут не вспомнить и церковь разобранную, и клуб на месте кладбища, и нынешний там пустырь… Раньше там собирались у клуба на тусовку, ещё раньше… «Кажется, дождь собирается!» – причитаем мы, обходя это место, где собрались, как я уж говорил, поставить памятный крест. «Всё собираются, все собираются, мы собираемся…» – знакомая русская (советская, наверное, тож) история…

Зря ждут помощи от власть имущих: ими он уж, кажется, фигурально поставлен. Сдал-принял, подпись-печать. «Стереть грань между городом и деревней» – советский лозунг давно переосмыслен в анекдотах, в теперешнюю пору «деревня» – лишь непонятное слово в клетках кроссворда.

Про надои, страду и урожаи в новостях не трезвонят. Это раньше надо было кормить страну, импортировать зерно, а у себя каждый миг не забывать беречь хлеб, уважая труд хлеборобов… – А нынче же всё есть, как в Греции, в Китае! И фильмы с названием «Свинарка и пастух», «Трактористы», «Сельский врач», «Щедрое лето» – мягко говоря, не в тренде. Это раньше были толстовско-кольцовские «Размахнись, рука! Раззудись, плечо!», а нынче как всё это восславить?

Именно для маскировки сельских жителей, я думаю, и придуман сей чудо-эвфемизм. Да и немудрено. Крестьяне – нечто из учебника истории, устойчивое сочетание со словом «крепостные», несущие свой крест (что тяжело и как-то неприлично), и они же христиане (что неполиткрректно как-то и даже уже ежу нетолерантно); колхозник – уже в своё время стал нарицательно-ругательным словцом, клеймом, синонимом деревенщины (и заодно совка); фермеры (они же фермера!) – это уже что-то из 90-х, ретро5, да и вообще американщина.

Прислушаться к информшуму, так всё отлично: «В эпоху Интернета географической деревни не существует нигде, кроме вас самих» (Д. Дибров). Красиво сказано, но с типично столичным верхоглядством: уже в Подмосковье можно найти И-нет плохой и дорогой (я жил в маленьком городке, и там году уже в 2010-м всё ещё был один провайдер!). А дальше – не поверите – не кажный его и ищет (не счастье это, как многие считают, одно поветрие): пять каналов и автолавка по бездорожью – норма жизни.

Меж тем, пандеревенскость эта нашей страны никуда не делась. «Сельпоман», «сельпоманский», «сельпомасса», «сельповидный отросток» – в «диалекте» объединения «ОЗ» (о нём см. чуть ниже) придумано было нами целое гнездовье красочных терминов6. И содержание их – так называемый уровень культуры (пусть даже внешней – общения и быта), который, понятно, не всегда совпадает с буквальным местом рождения или проживания в деревне и глубинке. Да и со временем во многом тоже…

Вспоминается, как строили к нам асфальтовую дорогу (от большой трассы село наше вбок аж на 9 км – без неё никуда), она прошила село перпендикуляром совсем близко – через дом (тот, плохой), а ещё чуть дальше – «за клубом», «под огородом», как и все узловые точки («почта, телефон, телеграф»! ), чуть больше трёх десятков метров от нашего дома, – насыпной мост через речку Пласкушу (или Плоскушу), для деревни – настоящая гигантомания. Мне и было-то от силы лет пять, но некий размах помню. Нас, ребятню, пленяли, такого не забыть, «алмазы» – разноцветные куски стеклошлака из щебёнки, которых один товарищ набрал целые старые сани, и именно я, каюсь, возглавлял потом несколько спецопераций и даже полномасштабных войн по завладению этими несметными сокровищами. Даже сейчас от того советского размаха и удара по бездорожью кое-какие «щепки» сохранились: у меня коллекция «алмазов» (сани так и зарыли где-то, осталось лишь своим трудом собранное да несколько трофеев); вдоль дороги часто можно встретить пришлых людей с металлоискателями – и ищут они такое тривиальное и сомнительное сокровище, как глыбы чугунного шлака, которые из обочины надо ещё выкорчевать; а у нас под огородом, в подрасплывшемся мосте – трубы огромные, чтоб крошечный, но шумящий пуще прежнего (!), поток речушки пропустить…

Речку, как и везде, загадили (а раньше, с деревянного моста, в солнечный день можно было язей и щук длинные спины наблюдать, и с укромного краю прямо бить острогой!); дорогу давно разбили (ещё колхозные раздолбаи на гусеничных тракторах начали), теперь лишь суперфуры с суперприцепами стегают по ней, громыхая по выбоинам многотонными монокультурными (будто в пику мультикультурализму) сельхозгрузами на вывоз; и, судя по публикациям в районке, восстановлению она не подлежит: всё сворачивается, как палаточный лагерь, и трубы, и бетон норовят выдрать и свезти в более цивилизованное место.

Был раньше в Тамбове кинотеатр «Родина», на вывеске его светилось неоновое-неновое: «КиноРодинаТеатр»!.. Да он и сейчас, наверно, есть, но с названием типа всех этих «Сине-максов» и «Кино-старов» – плексиглас, мультиплекс… блокбастер, ситком, попкорн, байопик… – и произносить-то русским языком охально, и ни кина теперь приличного, с человеческим лицом (хоть и для масс трудящихся), ни театра с его раздевалкой-вешалкой и бутербродом с красной рыбкой (для интеллигенции), да и Родина как-то с глаз и плакатов долой…

Когда уехал учиться в город, а в особенности в период создания и расцвета «радикально-радикального», провозгласившего «искусство дебилизма» арт-объединения «Общество Зрелища» (то есть года с 1997 по 2000) я, не скрою, отличался – как и мои науськанные мной соратники – изряднейшим культурным нигилизмом. Так называемые культурные корни нами не ощущались, а то и отрицались и даже обрывались. Виной тому, теперь понятно, и распад Союза (хотя на них, и Союз, и его распад, если судить по себе и сельско-городскому своему окруженью, всем было абсолютно наплевать), и ещё более – не раз уж мной письменно отмеченный дуализм культур: завершилось оформление отечественной (постсоветской) поп-культуры, тотального массового оболванивания, которому мы в «ОЗ» и объявили бой.