головой у вас будет. Советую тем, кто имеет средства, ехать дальше, во Владивосток, когда подадут пассажирский Харбин-Владивосток — там вам будет проще обустроиться!

— Говорят, что во Владивостоке недавно высадились японцы! — взволнованно сказала девушка в строгом черном платье и с большим дорожным чемоданом возле ног, она сидела в дальнем конце вестибюля, возле окна.

«Ого, какая миленькая!» — Виктор несколько секунд смотрел на её вьющиеся светлые волосы, скрытые шляпкой.

— И что с того, сударыня? Да, высадились, — взмахнул он рукой. — Японцы — наши боевые союзники, они не признают правительство большевиков.

— Но это не значит, что они должны забирать наши города, — ответила девушка.

«Дерзкая барышня, но вообще-то она права — японцы преследуют сугубо свои интересы», — улыбнулся краем губ Виктор и развёл руками.

— Это не зависит от нас. Если желаете, оставайтесь здесь, в Харбине, — ответил он ей.

Народ гомонел.

— Вы поможете нам, господин консул? — спросила женщина с ребенком на руках.

— Да, я делаю всё, что в моих силах! — заявил Виктор.

Из вестибюля он вернулся в кабинет и продолжил обзванивать местные гостиницы, которых было не особо и много. Толку не было — всё давно было занято. Через два часа позвонил Смирнов — он сказал, что Орлов готов разместить на некоторое время полсотни человек и пришлет за ними повозки.

— Замечательно, Игорь Иванович — передайте господину полковнику моё почтение и признательность!

«Полковник, несмотря на некоторые бузотерства своих офицеров, делает верные шаги, помогая населению — об этом обязательно напишут в газете», — по привычке оценил Виктор чисто имиджевые последствия такого шага. — «Хотя в этом времени и слова такого нет, но есть более существенное понятие — репутация и офицерская честь».

Повозки приехали через три часа, ближе к вечеру — подпоручик Смирнов и шесть человек офицеров в форме разных родов войск, но с разными, явно неуставными нашивками на рукавах, довольно быстро помогли загрузить вещи женщинам и старикам.

— Спасибо вам, господин капитан, спасибо, — благодарили его женщины, и Виктор ощутил, что сделал хоть что-то полезное за эти дни.

Виктор поздоровался и поблагодарил офицеров — довольно молодые парни, может быть младше Смирнова.

Вестибюль опустел, и когда Виктор шёл обратно в свой кабинет, его взгляд упал на дальний угол возле окна — там сидела та самая девушка, которая днем была недовольна японской интервенцией. Судя по наклону её головы, она дремала.

«А что же она не поехала?» — удивился Виктор, осторожно подошёл поближе и кашлянул.

— Ой, это вы, господин консул? — встрепенулась девушка.

Виктор рассмотрел её — очень миловидное овальное лицо, ясный лоб, большие серые глаза, чуть вздернутый носик и выразительные губы, светлые, немного вьющиеся волосы, худощавая, немного ниже среднего роста.

— Я не консул, сударыня, я начальник охраны… — немного замялся он. — А вы разве не едете с господами офицерами? Они ещё не отъехали.

— Нет, нет, — мотнула головой девушка. — Наверное, вы правы — я поеду дальше, до Владивостока, а потом попробую обустроиться там, — сказала она немного нервно. — Вы не против, если останусь здесь до завтра? Мне некуда идти, а когда следующий поезд — я не знаю. Я не буду мешать, а утром пойду на вокзал.

— Простите, как ваше имя-отчество? — Виктора что-то тронуло в её голосе и взгляде.

— Ольга Алексеевна Никитина, — сняла девушка шляпку и прижала её к груди.

— Очень приятно — Виктор Антонович Иволгин, штабс-капитан, — он чуть поклонился и протянул девушке руку — она легонько пожала его пальцы.

— Знаете, я уехала из Москвы ещё в марте, когда туда переехал Совнарком, и вот только сейчас я смогла попасть за кордон — наверно, отец был бы очень рад этому, он велел мне всё бросить и уезжать ещё зимой, — глядя на Виктора, с неуверенной улыбкой сказала она. — Зимой я потеряла с ним связь.

— Возможно, отъезд был верным решением, — кивнул Виктор. — А кто ваш отец?

— Отца арестовало ЧК, наверное, если он не сумел скрыться — он ждал этого каждый день после переворота и после освобождения из Петропавловки. Он меньшевик, адвокат и был министром почт и телеграфов с июля прошлого года, в последнем правительстве, — произнесла девушка и вздохнула. — В январе он бежал в Ростов, когда его чудом выпустили из крепости, и после этого связь прервалась.

«Ну ничего себе делишки — эта девушка, получается, дочь министра Временного правительства, который член РСДРП(м), получается?! Ну и дела!» — несколько секунд Виктор пораженно смотрел на неё.

— Знаете, Ольга Алексеевна — у нас есть гостевая комната здесь, в консульстве — оставайтесь до утра, а потом я отвезу вас на вокзал, — сказал Виктор.

— Правда? Вот спасибо вам, Виктор Антонович, — девушка неуверенно встала и благодарно смотрела на него.

— Не стоит благодарности. Позвольте вам помочь? — он кивнул на чемодан.

Ольга застенчиво улыбнулась и кивнула.

«Там что, кирпичи внутри?» — чемодан оказался весьма тяжелым, и Виктор, поднимаясь на второй этаж, прикинул, каково такое таскать столь милой девушке.

Гостевых комнат в левом крыле здания было три, и Виктор провёл барышню в самую крайнюю, угловую — она пустовала.

— Располагайтесь, Ольга Алексеевна, — показал он ей на диван и шкаф с бельём. — Я потом принесу вам чай.

— Спасибо вам огромное, Виктор Антонович! Уже поздно, я вас не задерживаю? Вам надо домой, наверно? — очень мило сдвинула брови девушка.

— Нет, нет, — улыбнулся он, — я могу остаться здесь — у меня очень много работы, а живу я в гостинице, так что…

— Понятно, — Ольга, сложив ладони в замочек, с улыбкой смотрела на него.

— Хорошего вечера, я пойду, — немного стушевался Виктор и чуть поклонившись, вышел из комнаты.

«Блин, я прямо как школьник перед первым танцем на выпускном — застеснялся! Очень милая барышня, такая хорошенькая, худенькая. Надо ей через пару часов чаю предложить, а пока нет Смирнова, займусь систематизацией материалов — благо, сейф у меня имеется».

Виктор вернулся в свой кабинет, закрыл дверь, включил лампу на столе, достал несколько листов и взял в руки карандаш. Повинуясь давней и наработанной журналистской привычке делать заметки и тезисы даже в три часа ночи, если приходила дельная мысль, он решил сделать более полный обзор текущей ситуации из того, что он слышал, читал и видел.

«Как писать — с твердыми знаками и ятями или без?» — на несколько секунд всерьёз задумался он. — «Поменьше текущей политики и побольше достоверно известных мне фактов».

Решил писать старой орфографией — мало ли что. Это было не слишком удобно, но он с головой погрузился в работу.

{{{Ещё летом 1915 г. воинские части из Заамурского