Внезапно послышался стук входной двери, потом раздались голоса и вот Филипп позвал ее.

Дрожа всем телом Келли направилась в гостиную. И замерла на пороге.

Женщина была знакома ей, а вот мужчина — гладковыбритый, одетый в темно-синий костюм, белую рубашку и полосатый галстук, опирающийся на трость — был ей неизвестен.

Келли показалось, что время повернулось вспять.

От неожиданности она тихо ахнула.

Филипп, должно быть, уловил ее удивление, ибо поднял голову.

— Келли, познакомься с Анэлизой Буато, — сказал он по-французски.

Доброе выражение лица пожилой женщины побуждало Келли обнять ее, но она сдержалась и только лишь вежливо поздоровалась с ней.

В глазах Филиппа горел огонек, которого она не видела с момента своего возвращения в Ношатель.

— Поздоровайся с Жаном-Люком, — сказал он.

Затаив дыхание, Келли опустила глаза и посмотрела на ребенка, которого Филипп бережно держал в руках. Темноволосый малыш крепко спал.

— Филипп, я никогда не видела более красивого ребенка, — произнесла Келли, потом обратилась к Анэлизе: — Вы, наверное, безумно любите его.

На глаза пожилой женщины навернулись слезы.

— Мне кажется, что я снова воспитываю Иветти, только на этот раз рядом со мной нет моего мужа Луи. Он был бы рад внуку.

— Как давно он умер? — спросила девушка.

— Три года назад, — ответила Анэлиза.

Поддавшись импульсу, Келли коснулась ладонью плеча Анэлизы.

— Вы столько страдали, но при одном взгляде на Жана-Люка вас явно переполняет радость. Он такой красивый!

— Ты слышишь, как много приятного о тебе говорят, сынок? — прошептал Филипп, смотря на ребенка.

Значит, Филипп уже считает его СВОИМ сыном.

Он даже забыл о своем больном колене. Зная, что муж не должен перетруждать колено, Келли решила, что лучше всего предложить всем присесть.

Как только Анэлиза присела на стул, Филипп расположился в кресле.

— Можно мне получше рассмотреть его? — спросил он Анэлизу.

— Я удивлена, почему вы до сих пор этого не сделали. Давайте я принесу одеяло из люльки-сумки...

— Не нужно, мадам, — возразила Келли. — Здесь есть одеяло, доставшееся мне от бабушки. — И она расстелила одеяло на диване рядом с мужем.

Филипп начал разворачивать ребенка, будто ценный подарок, потом стал очень осторожно раздевать его. Сняв с Жана-Люка подгузник, он улыбнулся. Это была первая улыбка, коснувшаяся его губ с тех пор, как Келли вернулась в Швейцарию.

Опустившись на колени напротив ребенка, Келли тоже принялась рассматривать его. Ведь совсем скоро она так же восхищенно станет смотреть на собственное дитя.

Мальчик оказался таким же смуглым, как Филипп, но в остальном он, скорее всего, походил на представителей семьи Иветти. Жан-Люк вряд ли вырастет таким же высоким и худощавым, как Филипп.

Ребенок проснулся. Сначала мальчик сморщил маленький подбородок, потом открыл серо-коричневые глазки, но плакать не стал.

Филипп тихо рассмеялся, отчего Келли затрепетала. Он наклонился и поцеловал ребенка в животик.

— Все хорошо. Твой папа рядом, — тихо сказал он.

Филипп ловко сменил ребенку подгузник, потом одел его и завернул в одеяло.

— Вот, — Анэлиза протянула ему бутылочку и матерчатую салфетку. — Можете покормить его.

Ребенок принялся кушать настолько жадно, что все рассмеялись.

Келли очень хотела подержать Жана-Люка на руках, но решила не вмешиваться. Еще неизвестно, насколько долго Анэлиза задержится в их доме. Пусть сейчас Филипп наслаждается обществом ребенка.

Келли повернулась к матери Иветти.

— Мадам Буато...

— Зовите меня по имени, — предложила та.

— Анэлиза, — тихо сказала Келли, — ужин готов. Прошу вас к столу. Филипп присоединится к нам, когда закончит кормление ребенка.

— Я не слишком обременяю вас? — спросила Анэлиза.

— Совсем нет.

Женщины вышли из гостиной. Филипп был настолько поглощен ребенком, что даже не заметил, как они ушли.

Усадив Анэлизу за стол, Келли принесла из кухни горячие блюда и умело расставила их на столе.

Ей очень хотелось обнять пожилую женщину и поблагодарить за чуткость, однако Келли не знала, каковы намерения Анэлизы и как она отреагирует на подобный прилив чувств. Так что оставалось только заняться трапезой. К своему испугу, Келли снова почувствовала, что невероятно голодна.

— Вы прекрасно готовите. Никогда не ела ничего вкуснее, — сказала Анэлиза.

— Моя жена — французский повар, — раздался голос Филиппа.

Келли повернула голову и увидела, что ее муж вошел в столовую и стоит, одной рукой опираясь на трость, а другой держа — ребенка.

— Правда? — удивленно спросила Анэлиза.

— Да, — Келли кивнула и поставила для мужа тарелку. — Меня помогали воспитывать бабушка и дедушка. У них был ресторан, который я должна была в свое время унаследовать. Это ресторан с французской кухней. Я действительно считаю ее самой вкусной.

Филипп присел за стол.

— Ее еда лучше, чем в роскошном ресторане, — сказал он.

Пожилая женщина улыбнулась.

— Никогда не была знакома с поваром. Не каждому мужчине достается в жены искусный повар, мсье.

— Согласен. Надеюсь, вы все-таки будете называть меня просто по имени еще до окончания этого вечера, — сказал он.

К радости Келли, Филипп принялся за еду с жадностью. На десерт девушка подала пирожные с малиной и кофе.

— Скажите, Анэлиза, — произнес Филипп, допив кофе, — Жан-Люк всегда такой спокойный? Он сразу же уснул после кормления.

— Да, — мадам Буато улыбнулась. — Хотите, чтобы он остался у вас на ночь?

— Это возможно? — выпалила Келли, прежде чем поняла, что не имеет права спрашивать об этом.

— Конечно, — ответила Анэлиза. — Я принесла с собой достаточно смеси для кормления. Все, что будет нужно, так это поменять ему подгузник.

Филипп коснулся ладонью плеча пожилой женщины.

— Вам будет не слишком одиноко без него?

Его хриплый голос едва не свел Келли с ума. Поднявшись из-за стола, она принялась мыть посуду, дабы никто не увидел выражения ее лица.

— Я буду скучать по нему, — ответила Анэлиза, — однако, повозившись с ребенком, вы станете ему ближе. Будет лучше, если я уйду прямо сейчас, пока он снова не проснулся.

— Я не знаю, как вас и благодарить, — голос Филиппа надломился.