— Спала бы и спала ещё, — с притворным недовольством проворчал Макс. — Ну, ладно, мне пора по делам, а ты ложись, досыпай.

— Не хочу, совершенно. Сегодня что-то совсем не спится.

Макс чуть заметно прищурился, и мне показалось, что в его взгляде промелькнула тревога.

— Ты что, Максюша? — удивилась я. — Не бойся за меня. Я в порядке!

— Я ничего не боюсь, — твёрдо сказал Макс и крепко-крепко обнял.

Я слышала его спокойное размеренное дыхание.

— Ничего не боюсь, — повторил он. — И ты не смей бояться.

Дежурство прошло без происшествий. Новичок, возможно, побегал бы в мыле и на нервах, но такой бывалой, как я, даже суетиться не пришлось. Да и пациенты Эрика — или, как он предпочитал, «подопечные» — действительно помогали. Впрочем, удивляться тут нечему. Кикиморы никогда не бросают себе подобных, потому что понимают: если не будут друг другу помогать — никто больше не поможет.

Ближе к утру у нас уже была тишь и благодать. Перед рассветом я ещё раз навестила лежащих в коконе, убедилась, что всё спокойно, и ушла туда, где местные жители развлекались ночью, чем могли: рассказывали байки.

Самое большое помещение в подвале было отведено под общую комнату. Тут бы надо было сказать «спальню», но хоть кровати здесь и стояли, спать в этой комнате практически не спали. Жили все вместе, несмотря на возраст и пол, будто в детском саду. И так же, как в детском саду, когда в тихий час не спится, травили бесконечные байки по кругу. А кикиморам никогда не спится, поэтому фольклор в подвале расцветал пышным цветом, только записывай.

Когда я с кружкой кофе присела на ничейную койку, Вероника как раз завела свою любимую историю. Все в детстве рассказывали друг другу про чёрную-чёрную комнату, в которой стоит чёрный-чёрный гроб… ну или ещё что-нибудь в этом же роде, тоже обязательно чёрное. У кикимор тоже есть своя культовая страшилка — про чёрный кокон. И Вероника очень любит рассказывать её, когда у Эрика в очередной раз полностью обновляется контингент.

Сама же Вероника уже полтора года живёт в подвале. Девать нам её некуда. Если следовать инструкциям, Веронику следует передать на судебное освидетельствование, которое обязательно придёт к выводу, что девушку надо поместить в заключение с самым суровым режимом. А там, вероятнее всего, Веронику просто под шумок умертвят тем или иным способом, потому что возиться с экземпляром, на счету которого смерти невинных, никто не будет. Только Эрик с ней и возится, считая небезнадёжной. Но он прекрасно понимает, что, кроме него, так считать никто не станет. Вот и живёт Вероника столько времени у Эрика под неусыпным присмотром.

Вероника на пару лет старше меня. Глядя на неё, ни за что не скажешь, что она опасна. Странная немного, рыжая, бойкая, неутомимая. В общем, забавная и прикольная. Только, когда думаю о ней, мне становится очень страшно за Эрика, который так часто остаётся с ней наедине и позволяет ей помогать ему. Сейчас она выглядит просто, как дамочка с небольшим приветом. В её голове однажды сработал барьер, сильнейшая психологическая защита, позволившая Веронике забыть, что она во время бурного срыва загрызла несколько человек, в том числе своего маленького сына. Вероника понимает, что она — кикимора, осознаёт, что она здесь в подвале неспроста, но ничего о себе не помнит и на свободу не рвётся. Вот только я постоянно думаю, а ну как она вспомнит…

Вероника только что, несколько часов назад вышла из кокона. В коконе она была спокойна и выглядела ангелом. Сейчас после душа это уже обычный вертлявый бесёнок с ещё мокрой кудрявой гривой. Рассказывает свою байку, как всегда, вдохновенно, прямо артистка. Кто первый раз её слушает, то вообще сидит, открыв рот.

На этот раз слушателей у Вероники целая дюжина. Есть ещё совсем дети, трое мальчишек и девчонка, все не старше пятнадцати. Когда их отловили оперативные группы, была опасность, что родители, не желающие признавать очевидного, снова сдадут подростков на так называемое «лечение», от которого бедняги чуть раньше или чуть позже непременно отдадут концы. Поэтому, как и в недавнем случае с руфером Романом, Эрик просто никуда не отдал беглецов. Подростки до сих пор числятся в розыске.

А кое-кто из нынешних обитателей подвала совсем взрослые. Некоторые новички, впервые попавшие в сложную и опасную ситуацию, но есть и прожжённые, умудрённые уже кикиморы, для которых подвал Эрика — нечто вроде выигрыша в лотерею, возможность провести несколько недель в месте, где правильно понимают их потребности и никогда не причинят боли.

За годы, которые Эрик работал в питерской дружине, а я путалась у всех под ногами, видела я всё это не раз.

Хотя началось это для меня намного раньше. Тогда, когда мой отец вдруг перестал спать.

ККМР. Клиническое криптогенное ментальное расстройство, так это называется. Заумная формулировка несёт, конечно, кое-какой смысл, но ничегошеньки не объясняет. В переводе на русский устный означает полный пшик.

«Ментальное расстройство» — это и ежу понятно, это значит, что у кого-то не всё в порядке с головой. Или, если угодно, прохудилась и съехала крыша. Или не все оказались дома.

Почему это расстройство случается с одним и не случается с другим, что тут становится причиной, органические поражения или наоборот, совсем нематериальное нарушение гармонии со Вселенной, так до сих пор никто и не знает. Неизвестно, откуда это заболевание берётся, поэтому оно обозначается умным словом «криптогенное».

Ну а раз никто ничего не знает, то надо как-то за ум браться и выяснить всё как можно быстрее. Болезнь требует серьёзных исследований и обоснованных подходов к лечению, поэтому расстройство ещё и «клиническое».

Так что, если подытожить, то витиеватое название означает некую болезнь, которая чёрт знает откуда и почему взялась, и леший знает, что со всем этим делать. И видимо, пока чёрт да леший между собой не договорятся, это безумие будет продолжаться.

ККМР. КиКиМоРа. Так в народе стали называть заболевших почти сразу после того, как было официально объявлено о неконтролируемой вспышке нового заболевания.

Начинается всё с бессонницы. И бессонница эта не обычная, не та мучительная гадость, которая вытягивает из своей жертвы все силы. Нет. Просто человек вдруг перестаёт спать, совершенно не чувствуя при этом никакой усталости.

Когда такое случается с ребёнком, его жизнь превращается в кошмар. Вот представьте: от тебя требуют, чтобы ты спал тогда, когда этого хотят от тебя взрослые, то есть каждую ночь. А тебе не хочется спать, и никак не получается быть хорошим и послушным. Но взрослые не понимают, они хотят, чтобы ты вёл себя, как все, а раз ты не можешь, как все, значит, надо заставить тебя силой.

Со взрослыми поначалу бывает чуть легче. Ну, не спится и не спится. Даже ещё и лучше. Особенно, если работы много, или если дома младенец, с которым всё равно не поспишь по-человечески. Вот и мой отец сначала радовался, что спать расхотелось. Неделями круглосуточно сидел за своими чертежами и расчётами, стал успевать к сроку со всеми проектами и набрал ещё кучу дополнительных заказов.