— Мистер Пинтадо? — осведомился Джек.

Полноватый мужчина бросил ветошь в ведро и вылез из-под крыла.

— А вы, должно быть, Джек Суайтек?

— Совершенно верно.

— Кто это с вами, ваш друг? Барри Бондс на стероидах?

— Это…

— Михаил Барышников, — представился Тео, пожимая руку.

— Мой следователь, Тео Найт.

Алехандро постарался расправить плечи и выпятить грудь, но в глаза первым делом все равно бросался выпирающий животик.

— Я слышал, вы собираетесь защищать мою невестку.

— Я рассматриваю такую возможность, — ответил Джек. — Мы можем присесть где-нибудь и поговорить?

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Разговор не займет много времени.

Джек в задумчивости покачался на каблуках. Собеседник оказался настроен более враждебно, чем он предполагал.

— Во-первых, позвольте заметить, что мне очень жаль вашего сына.

— Тогда почему вы хотите представлять интересы женщины, которая его убила?

— Главным образом потому, что я не считаю, будто это сделала она.

— Похоже, вы единственный, кто так не считает.

— У вас есть что рассказать мне, просветить меня насчет чего-либо?

Пинтадо бросил подозрительный взгляд на Тео, потом уставился на Джека.

— Вот что, парни, я ничего не намерен говорить вам. Вы здесь не для того, чтобы помочь мне. Все, что вам нужно, это вытащить ее.

— Мистер Пинтадо, я не собираюсь обманывать вас. Мне уже приходилось представлять интересы людей, которые были виновны. Но для меня этот случай необычен. Я совершенно искренен, когда говорю, что не заинтересован защищать Линдси Харт, если она виновна.

— Очень хорошо. Тогда вам следует свернуть свою палатку и отправляться домой.

— Я не могу сделать этого.

— Почему нет?

— Потому что я встречался с Линдси. Она заставила меня серьезно задуматься кое о чем. Линдси уверена, что ее подставляют. Она считает, что отчет СКР о следствии по делу — всего лишь прикрытие, дымовая завеса.

— Она твердит об этом вот уже несколько недель. Что еще она может сказать?

— Итак, вы не согласны с предположением, что вашего сына мог убить кто-то, имеющий на то скрытые причины?

— На что вы намекаете?

— Ни на что. Я просто задал вам вопрос.

— Мне осточертели люди, которые предполагают, будто моего сына убили из-за того, что я всю жизнь веду борьбу. В том, что он погиб, нет моей вины.

Джек опешил от такого поворота.

— Послушайте, я приехал сюда не для того, чтобы обвинять кого-то.

— А я думаю, что вы приехали сюда именно для этого. Позвольте мне внести ясность. Я знаю, почему Линдси убила моего сына.

Над головами у них пролетел рейсовый самолет, и оглушительный рев его двигателей, казалось, только подчеркнул слова кубинца. Наконец шум стих, и они снова могли разговаривать спокойно.

— Хотите рассказать мне, почему она сделала это? — спросил Джек.

— Это совершенно очевидно, если только вам известно что-нибудь обо мне и моей семье. Я приплыл в эту страну на гребной шлюпке, не имея в кармане ни цента. Сначала я мыл посуду в кафетерии «Бискейн». Через двадцать лет я стал миллионером, владельцем тридцати семи ресторанов. Вы слышали о них, нет? «Лос платос де Пинтадо».

— Я обедал там, — согласился Джек. Ему была известна и история успеха Пинтадо. Она была напечатана на обороте меню, включая необычное и привлекательное изложение того, почему сеть ресторанов носит иронично-насмешливое название, напоминающее о том, что ее владелец в свое время начинал с мытья посуды: «Лос платос де Пинтадо» по-испански означало «тарелки Пинтадо».

— Старина, ваши рестораны великолепны. Но какое отношение они имеют к смерти вашего сына? — обронил Тео.

— Дело не в ресторанах. Дело в деньгах. Может, мы не выставляем наше богатство напоказ, но я заработал целую кучу денег. У каждого из моих детей имеется свое доверительное имущество, или фонд. Не буду вдаваться в подробности, но основной капитал исчисляется семизначными цифрами.

— Это огромные деньги, — заметил Джек.

— Если хотите знать мое мнение, это больше того, с чем способно управиться большинство людей. И мои дети начинают получать проценты только по достижении ими двадцати одного года. А распоряжаться основным капиталом они могут, только когда им сравняется тридцать пять.

— Получается, ваш сын был миллионером? — спросил Джек.

— Да. Вот уже почти три года. — Алехандро опустил глаза и прошептал: — В следующем месяце ему исполнилось бы тридцать восемь.

— Итак, вы уверены, что Линдси убила его потому…

— Потому что они жили не так, как живут миллионеры. Оскар очень похож на меня. Деньги для него — не главное. Он хотел служить своей стране. Шесть месяцев назад он подписал очередной контракт на новый срок службы на Гуантанамо.

— Очень интересно, — протянул Джек. — Линдси была замужем за миллионером, который вел жизнь простого солдата на военной базе.

— Верно. Во всяком случае, пока он был жив.

— А после его смерти?

— Она могла бы жить где угодно и иметь достаточно денег в банке, чтобы вести такой образ жизни, какой ей нравился.

Некоторое время Джек хранил молчание, обдумывая услышанное.

Глаза Пинтадо сузились.

— И, я полагаю, она может позволить себе нанять весьма изворотливого адвоката, — заявил он.

— Я занимаюсь этим делом не ради денег, — прервал его Джек.

— Ну да, как же.

Джек услышал хриплый рев мотора. Из ангара медленно выкатился еще один частный самолет, лопасти его пропеллеров вращались так быстро, что были почти невидимыми.

Пинтадо подхватил свою летную сумку и перебросил ее через плечо.

— А теперь прошу извинить меня, я должен еще составить план очередного полета.

— Последний вопрос, — попросил Джек.

— С меня хватит, — отрезал кубинец, решительно отмахнувшись от него. — Я уже и так рассказал вам больше, чем следовало.

— Мне просто интересно, что будет с вашим внуком.

Фраза попала в цель.

— А что с ним будет?

— Если вы уверены в виновности Линдси, то как вы относитесь к тому, что Брайан остается с ней?

Пинтадо зажмурился, но потом вновь открыл глаза, словно для того, чтобы справиться с гневом.

— Вы даже представить себе не можете, что я при этом чувствую.

Джек несколько мгновений всматривался в лицо пожилого мужчины, на котором появилось выражение боли, потом перевел взгляд на взлетную полосу.