– Да это просто паника, Пит. Какую-то неделю назад вы были идеальной парой, а сейчас тайны, недоговорки – все с ног на голову. Слушай, а тебе не приходило в голову, что она тоже, как твои предки… – Руп многозначительно смолк.

– Чего – как мои предки? – нахмурился Пит.

– Ну помнишь, еще в школе… когда мы только познакомились с Колючкой? Что тогда было…

– Успокойся, Руп, телом Триш ни с кем не менялась, – улыбнулся Пит. – В этом можешь не сомневаться.

– А, кстати, где та книга? Тетя оставила ее Триш?

– Да. Только Триш даже открывать ее не хочет. Кстати, еще один перекос: она собралась избавиться от своего дара.

– А это возможно? – с сомнением поинтересовался Руперт.

– Она говорит – возможно, – кивнул Пит. – Но не объясняет как. Знаешь, она все время думает, думает, думает о чем-то… А когда я спрашиваю, ничего не отвечает. Иногда мне хочется подойти к Триш и хорошенько встряхнуть ее голову, чтобы все эти дрянные мысли вылетели из нее.

– Как продвигается твоя работа? – поспешил сменить тему Руп, краем глаза увидев, что в гостиную вернулась Триш с целым набором специй.

– Туго, дружище Руп. Я пытался отправить мальчика Гугуция в Трансильванию… спасибо, любимая… но ему там почему-то не нравится. Может быть, потому что сам я никогда не был в этой чертовой Трансильвании… Нет, не сыпь так много, видишь, я уже почти доел… А может, потому что мне уже осточертел мальчик Гугуций…

– А что, если книга будет не про мальчика Гугуция?

– Тогда главный редактор разорвет меня на много-много маленьких кусочков, выпустит сорокатысячным тиражом и продаст вместо книжки про мальчика Гугуция. Им нужен только этот мальчик и никто другой, Руп. Только мне почему-то с каждой книжкой все сильнее и сильнее хочется прихлопнуть этого чертового Гугуция… Спасибо, Триш, суп был просто великолепный…

– Я рада, что тебе понравилось, Пит. Давай, я унесу тарелки.

– Ты съел целых две ложки. А награда за это тебе полагается? – ехидно поинтересовался у Пита Руперт.

– Ага. Десерта не будет, – хмуро отшутился Пит, ковыряя пальцем бумажную салфетку. – Вот так-то, дружище. Ни Гугуция, ни личной жизни. Честно говоря, я в тупике. Даже не знаю, что делать…

– Сочувствую, приятель… Может, ты найдешь пару бутылочек пива и решение придет само собой?

– Только одну, дружище, – ухмыльнулся Пит. – Для меня. У тебя ведь расстройство желудка…

– Черт! Ну почему именно сегодня! – ругнулся Пит, вытаскивая из постели свое ленивое и непослушное тело. – Надо было выбрать самое лучшее время для звонка!

Главный редактор издательства «Литтл Плэйс», Пирс Добсон, почему-то возжелал увидеть Пита сегодня. Наверное, ему не терпелось знать, как продвигается новая книга «Мальчик Гугуций и его странные друзья», в которой Пит хотел рассказать своим юным – и не только юным – читателям о поездке мальчика Гугуция в загадочную Трансильванию.

Скорее всего, старик уверен, что мальчик Гугуций уже добрался до страны ужасных вампиров и посягает на разгадку тайны самого Дракулы. Но, увы, несносный мальчишка застрял в своем доме, в чулане, потому что мама наотрез отказалась отпускать его в далекую жуткую Трансильванию…

Пит наскоро оделся, впихнул в себя холодный сандвич, припрятанный в холодильнике, влил полчашки крепкого кофе и полетел в издательство. Зная привычку Пита спать допоздна, Пирс обычно не звонил своему подчиненному раньше одиннадцати. Но, видимо, произошло что-то особенное, раз редактор в такую рань вытащил его из постели.

На первом этаже издательства сидела прехорошенькая секретарша – испанка с непроизносимым именем на «Э», которую для простоты все называли Эсмеральдой, в честь героини «Собора Парижской Богоматери».

Большинство молодых писак бесстыдно клеились к Эсмеральде. Кто-то приглашал ее на романтическое свидание в модный ресторанчик, кто-то просто дарил цветы и шоколадки, а кто-то делал ну уж совершенно непристойные предложения. Пит не относился ни к тем, ни к другим, ни к третьим. Непостижимая испанская красота Эсмеральды, конечно, вызывала в нем восхищение, но это восхищение было, скорее, эстетическим, нежели плотским. Руп, млеющий от одного вида красивых женщин, всегда поражался холодности Пита.

– Ну ты даешь, приятель. Перед тобой сама Венера, а тебе хоть бы что. Может, у тебя чего не в порядке?

– У меня Триш, – коротко отвечал Пит.

– Привет, Эсмеральда, – улыбнулся он девушке. – Не расскажешь ли ты мне, в каком настроении сегодня наш дедушка Пирс?

Эсмеральда подняла завитую темную головку и улыбнулась Питу как-то особенно кокетливо. Уж не видно ли по мне, что у меня проблемы с Триш? – испугался Пит, подозрительно вглядываясь в искушающий взгляд Эсмеральды. Чего это она уставилась на меня, как удав на кролика?

– Рада вас видеть, мастер Пит, – это прозвище Эсмеральда дала ему чуть ли не в первый день знакомства. – Пирсон немного озабочен, но не зол. Так что бояться вам нечего. А вот с вами, мастер Пит, что-то не так…

Все так, хотелось ответить Питу, но он так устал от постоянной лжи и недоговорок, что смог только мрачно вздохнуть.

– Ты права, Эсмеральда. Мои дела могли быть и лучше…

– Может, мастер Пит нуждается в утешении? – придав своему голосу все возможное обаяние, спросила Эсмеральда.

Пит чуть не сел на пол. Первая красавица издательства, неприступная Эсмеральда, набивается ему в любовницы… Оправившись от шока, Пит выдавил из себя улыбку:

– Спасибо, Эсмеральда, но моим утешением уже занимается лучший друг.

Эсмеральда обиженно надула свои крупные испанские губы, доложила Пирсу о появлении Пита и снова погрузилась в изучение косметического каталога, который листала до прихода писателя.

– Здравствуйте, мистер Добсон, – поздоровался Пит, в очередной раз зачарованный атмосферой добсоновского кабинета.

В этом помещении не было ничего особенно выдающегося, просто Пита всегда удивляло то, как меняется восприятие человеком самого себя в святая святых – кабинете начальства. Там всегда царит какой-то особый дух: как будто все страхи, все сомнения в собственной состоятельности, все мысли о собственной ничтожности – все это концентрируется в особом запахе, в больших шкафах, заставленных книгами и папками, в огромном столе и массивных стульях, стоящих вокруг этого самого стола.

– Здравствуйте, Пит… – Пирс поднял глаза, и Пит подивился, как Добсон постарел за те несколько месяцев, что они не виделись. Голубые глаза стали какими-то мутными, глазные яблоки окружила сеть багровых прожилок, нижняя губа безвольно подрагивала, да и сам вид Добсона выражал подавленность. Как будто старикана ударили по спине большой битой, и он все никак не может разогнуться. Чем-то озабочен… – вспомнил Пит слова Эсмеральды. Он не просто озабочен. Добсон сломлен; его придавила к земле невидимая тяжесть, и Пит сейчас понимал его лучше, чем кто-либо другой. – Как продвигается ваша книга?