Поначалу Питу хотелось приукрасить неприглядную правду, но потом он передумал. «Мальчик Гугуций и его странные друзья» сейчас не так уж важны для него, подумалось Питу. Есть что-то, что для Добсона гораздо важнее мальчика, которого мама заперла в чулане.

– Если честно, то скверно, мистер Добсон. Пишется тяжело. То ли я исписался, то ли мои личные проблемы так отражаются на творчестве… причина мне пока не ясна.

– Личные проблемы? – зацепился Добсон. – Может, поделитесь?

– Чем смогу, – усмехнулся Пит.

– И, кстати, присаживайтесь… Ноги надо беречь… Кофе?

– Нет-нет, – поспешно ответил Пит, представив, как Эсмеральда, томно покачивая бедрами, ставит перед ним поднос с дымящимися чашками. – Что-то не хочется.

– Итак, личные проблемы…

– У моей жены умерла тетя, которую мы оба очень любили. Тетя была Триш как мать. Вполне естественно, что моя жена переживает тетину смерть очень тяжело… Триш сильно изменилась в последнее время, и, честно говоря, я не знаю, что с ней делать… Вот и все, что я могу сказать, мистер Добсон.

Добсон понимающе закивал головой и, вытащив из кармана портсигар, предложил Питу:

– Закурите?

– Спасибо, я не курю, – отказался Пит.

– Смерть – всегда ужасно, – затягиваясь, произнес Добсон. И в его словах Пит не услышал ни капли пафоса. Пирс произнес эту фразу очень человечно, как будто понимал размеры семейной катастрофы Пита. – Особенно ужасно, когда умирает кто-то из близких. Ты как будто утрачиваешь часть души, часть себя…

– Вот именно, себя, – кивнул своим мыслям Пит.

– Многие так и не могут примириться со смертью близких. Возможно, потому что не понимают до конца, что же такое – смерть. Возможно, потому что считают: все могло быть иначе, но мы не смогли изменить ход событий. Последние могут винить себя много лет, и эта вина разъедает их изнутри, как кислота… Знаете, Пит… Я ведь тоже недавно пережил потерю… У меня умерла мать. Конечно, она была уже совсем старушка, почти ничего не понимала, память у нее была как решето. Но все-таки я любил ее, и во мне, как в любом человеке, теплилась иррациональная надежда на то, что этого не случится…

– Это ужасно… – пробормотал Пит. – Я понимаю вас…

– Да-да… Людям, испытавшим утрату, проще понять друг друга. Наверное, поэтому вы – единственный человек во всем издательстве, кому я об этом сказал… – Пирс выпустил из уголка губ тонкую струйку дыма. – Мы с вами понимаем друг друга… Скажите вашей жене, что я разделяю ее горе. Да, именно разделяю… Ее и ваше, Пит… А теперь – то, ради чего, собственно, я вытащил вас из кровати в такую рань. – Тон Пирса Добсона резко переменился, а с ним – и весь его облик. Теперь перед Питом сидел обычный дедушка Пирс, деловой человек, занятый исключительно проблемами издательства. – Вчера вечером в «Литтл Плэйс» обратились с очень интересным предложением, которое я пообещал обдумать. Две пожилые и очень богатые леди хотят сделать рекламу ирландской достопримечательности – замку О’Шей. С ним связана какая-то легенда, я не очень силен в сказках, поэтому не смогу ее повторить… И леди, у которых на старости лет открылась предпринимательская жилка, решили воспользоваться легендой, дабы привлечь в свой замок туристов. Неподалеку от замка они хотят открыть ресторан, знаете, такое место собраний пожилых светских дам… Предвосхищая ваш вопрос, Пит, – Пит действительно открыл рот, поскольку его живо интересовало, и кто эти леди, и каким образом он может помочь им «раскрутить» их дело, – я скажу, что наших заказчиц зовут Лукреция и Лавиния Мэлвик, – брови Пита медленно поползли вверх, – наверное, вы уже поняли, что они – сестры… От издательства «Литтл Плэйс» эти дамы хотят получить следующее: им нужен автор, который тонко и ненавязчиво рассказал бы о легендарном замке О’Шей… После того как я предложил вашу кандидатуру, Пит, они немедленно согласились, поскольку кто-то из них читал ваши книги и нашел их весьма увлекательными… Нам обещано щедрое вознаграждение, поэтому, если вы примете это предложение, я буду очень рад. Вам, разумеется, придется лететь в Ирландию… Все дорожные издержки будут компенсированы. Возможно, вы захотите взять с собой вашу жену. Кто знает, может быть, перемена мест пойдет ей на пользу?

Пит был настолько ошеломлен словами Добсона, что некоторое время молча глядел на редактора. Зачем тетушкам понадобился столь хитроумный план приглашения? Неужели они не могли позвонить Триш и просто предложить ей приехать? Может быть, через Пита они хотели повлиять на племянницу? А может, тетушки – просто две эксцентричные особы, которые не могут ничего сделать, как Триш говорит, «нормально»?

– Итак, что вы решили, Пит?

Промолчав о родственных связях между заказчицами и Триш, Пит ответил:

– Предложение интересное. Но, боюсь, я не смогу улететь без своей жены. Если она согласится отправиться в Ирландию со мной – никаких проблем. А если откажется…

– Надеюсь, что последнего не случится… – прищурился Добсон. – Для «Литтль Плэйс» это очень выгодная сделка. Так же как и для вас, Пит. Что касается вашей жены, то я уверен, что перемена мест пойдет ей только на пользу. Попробуйте убедить ее, Пит. Я в вас верю…

– Постараюсь, мистер Добсон.

Пит оставлял издательство со смешанными чувствами. Подобного разговора с редактором у него не было ни разу за все то время, что Пит работал в издательстве. Сегодня он увидел такого Добсона, которого не видел никто и никогда… Но больше всего Пита беспокоило другое. Для чего теткам понадобилось звонить в издательство? И как ко всему этому отнесется Триш?

После поездки в «Литтл Плэйс» Пит решил убить пару часов в баре неподалеку от дома. Он часто захаживал туда, чтобы перекусить, немного выпить, и даже иногда брал с собой ноутбук и работал.

Бармен Алекс, болтливый, но симпатичный молодой человек не дал Питу возможности побыть наедине с самим собой и все время донимал его рассказами о своей бурной личной жизни.

– Не понимаю, зачем ты женился, Пит? – спросил он, когда Пит расплатился и уже собрался уходить. – Свобода – самое отрадное, что есть у настоящего мужика.

– Но я же не мужик, Алекс, – улыбнулся Пит, глядя на то, как у простодушного Алекса округляются глаза. – Я – мужчина. И свобода для меня – всего лишь способ получить то, чего я по-настоящему хочу. И поверь, мне не хочется разбрасываться ни своим телом, ни своей душой…

– О’кей, – улыбнулся Алекс, который так ничего и не понял. – Значит, ты просто моногамный. Как пингвин.

– Как пингвин, – согласился Пит и поплелся домой.

Интересно, где живут пингвины? – размышлял он дорогой, потому что думать о возвращении в пустой дом совсем не хотелось.

Однако на ступеньках дома его поджидал сюрприз: Триш вернулась раньше обычного. Она вытаскивала из сумочки ключ, а Пит не стал ее окликать. Ему хотелось полюбоваться темным бархатом ее волос, в которых резвились лучики осеннего солнца. Последнее время Триш даже одеваться стала по-другому. В редакцию журнала она ездила в сером деловом костюме и белой блузе с кружевным воротничком, которую Пит терпеть не мог, он вообще не любил белое.