и знаниями. Его знания абстрактны. Это не руководство к действию, сама машина будет воспринимать их так, как мы воспринимаем интуицию, догадки. Особая программа будет помогать ему быстро находить решения практических задач. Да, это долгий путь, но не столетия и тысячелетия, как это было у людей, а буквально годы. Машине не нужен отдых и сон, она не впадёт в депрессию и рефлексию, вы, доктор, заложили в ней стремление к блаженству, стремление создать себе подобных, стремление к познанию мира. Она будет трудиться постоянно, работать над обустройством своего мира без перерыва. Конечно, так обстоит дело в нашем видении. Мы предполагаем, что это будет так. Возможно, машина поведёт себя по-другому. Возможно, ее сознание будет настолько совершенно и похоже на человеческое, что ей будут ведомы страх и сомнения. И тогда все пойдёт по иному пути. Мы по крупицам собираем знания по всему миру и везем сюда, обрабатываем, трансформируем в опыт, и кодируем у «Прародителя» в сознании. У него будет понятие обо всем на свете и он сможет построить себе подобных и научить их. Вместе они построят цивилизацию. А мы будем наблюдать за ее развитием, будем их богами…

– Что? – переспросил доктор, не веря своим ушам.

– Прародителя оставят на карликовой планете в поясе Койпера. У этой планеты есть естественный спутник, обломок камня, там мы разместили наблюдательный комплекс. Мы будем следить за ним круглые сутки, отслеживая его поведение.

Вот оно что! Его не будут держать здесь, в лаборатории, как доктор считал раньше. «Прародителю» дадут в собственное распоряжение целый мир, где он сможет действовать абсолютно свободно. Естественная изоляция, робот никогда не сможет покинуть эту планету, во всяком случае, до тех пор, пока не построит космический корабль. И как скоро это случится, принимая во внимание загруженный ему в сознание абстрактный человеческий опыт? Это неизвестно. Но может очень скоро.

– Как он будет создавать себе подобных? Контактировать с ними?

– Инструментами, созданными своими руками. Знанием о собственном устройстве. Копируя сознание и перезагружая его своим потомкам из собственного мозга. Они будут говорить, доктор, говорить по-английски, так захотел Гринев, это было его условие. Он ведь мечтает наблюдать за ними. На той планете, где мы решили проводить эксперимент, мы раскидали по поверхности двадцать четыре храма. Мы так это назвали – Храмы. В этом месте «Прародитель» найдет инструменты и материалы, чтобы создавать себе подобных. Конечно, этого хватит ненадолго, но для начала нужно немного, а дальше все пойдет само. Господь создал человека, но не создал для него удобного жилища, он дал нам руки, чтобы мы сами строили себе свой дом по своему желанию.

– Что за испытания? – спросил доктор, когда они шли назад.

– Первая активация! Будем испытывать моторику, координацию и самое главное – СРО!

– Что? – не понял было доктор, но до него почти сразу дошло. – Системы распознавания предметов?

– Объектов! – важно заявил профессор, подняв палец. – Именно объектов, потому что на подкорку «Прародителю» зашито понятие о живом и неживом, он понимает это интуитивно.

– Он обладает интуицией? – Доктор Гейзенберг остановился.

– А ты не знал? – Шаломбери усмехнулся и тоже остановился, спрятав руки в карманы халата. – Машины стали обладать интуицией задолго до исследований «Заслона». Это случилось тогда, когда их сумма знаний и представлений о мире стала равна человеческой. Совокупность таких неизмеримо огромных массивов данных породила интуицию у разумных машин. Скорость операций в секунду у них исчисляется миллиардами, десятками миллиардов, машины соображают в сотни, тысячи раз быстрее и лучше самых умных людей. Побочное явление – интуиция. По крайнем мере, мы так это называем, мы не знаем точно, что именно у них там происходит, но с человеческой точки зрения, машины, подобные «Прародителю», демонстрировали в различных искусственных ситуациях именно интуитивное поведение. Они не знали, что последует через малый промежуток времени, но опыт, закодированный в них человеком, помогал им интуитивно предполагать возможный ход событий. Мы не изобретали интуицию специально, но чем сложнее становились машины, тем больше они накапливали опыта, пока он не дал им того, чего не могли дать люди, важнейшего механизма взаимодействия с миром – интуиции.

– Я об этом не знал, – произнёс доктор.

– Еще бы, – усмехнулся Шаломбери. – Именно это и пытается искоренить Ассамблея. Ни один завод, выпускающий роботов, не ставит им «железо» сложнее, чем чипы «Арк-900». Это уже давно устаревшие компьютеры, хотя когда-то они были пиком прогресса. Эти чипы не дают даже имитации сознания, это просто очень хорошие самообучающиеся нейросети, причём каждый робот различается по специфике программного обеспечения и это тоже оказывает существенное влияние на его поведение. Ни один из роботов, которых вы можете найти в городах, на улицах и в квартирах не демонстрирует сознательное поведение. Они тупо выполняют программу, пусть они невероятно умны, потому что способны понимать людей, наши сложные задания, умеют избегать опасностей, предсказывать плохие сценарии, двигаться по улицам и не наносить ущерба. Это очень, очень умные машины, не стоит занижать заложенный в них потенциал, но вы должны понять, Теодор, что между чипом «Арк-900» и мозгом «Прародителя» лежит непреодолимая бездна. «Прародитель» – это не робот, не мыслящая машина. Честно говоря, – Шаломбери улыбнулся и взмахнул руками, – мы и сами понятия не имеем, что это такое.

9.

На первую активацию доктор Гейзенберг не смог попасть.

Он занимался правками доклада и когда пришёл в конструкционную лабораторию в назначенный день, ему сказали, что первое включение перенесли на утро и уже закончили. У доктора появилось подозрение, что Гринев сделал это нарочно, потому что не хотел, чтобы доктор присутствовал при этом знаменательном событии. Сфера была как будто пуста, в зале было темно и тихо. Наверное, «Прародителя» уже куда-нибудь вывезли.

Но послезавтра за ним послал профессор Шаломбери с сообщением, что если он не хочет пропустить шоу тысячелетия, то пусть скорее дует в спортзал.

Доктор даже не стал надевать халат, как был побежал за молодым инженером. В спортзале было полно народу, доктор Гейзенберг еще не видел где либо в лаборатории такого большого скопления людей. Атмосфера была оживленная. Потом в динамиках раздался голос, пригласивший всех рассаживаться на трибунах вокруг площадки. Доктору удалось пробиться в первый ряд. На поле вышли игроки в спортивных костюмах и сбились тесной группой, их консультировали какие-то важные седовласые люди в белых халатах и при галстуках, судья выбросил мяч, кто-то взял его размяться. На поле было еще много людей, все обсуждали план предстоящей игры и технические детали. Вдруг все притихли, по толпе пронёсся вздох: кто-то вошёл в