Проснувшись, я потерла заспанные глаза и чуть было нерасплакалась оттого, что не смогла остаться в том сне. Мне захотелось вернутьсяобратно, вновь стать слабой, чтобы почувствовать силу находящегося рядом сомной мужчины. Я не знаю, как его зовут, кто он и чем занимается. Я твердо зналаодно – он Мой Мужчина, он послан мне Господом Богом, чтобы я обрела душевноеравновесие. Как жаль, что мы нашли друг друга только во сне… Наверно, кому-тотам, наверху, хочется, чтобы люди страдали, потому что мы очищаемся толькочерез наши страдания. Но у нас слишком много грехов.

Слишком много. Наверно, именно поэтому мы постоянно злимкого-то наверху и он посылает нам постоянные страдания, а светлые, долгожданныеминуты дарит только во снах.

И все же Денис настоящий, а тот мужчина из снов просто плодмоей бурной болезненной, ночной фантазии. И все же, Господи, как хочетсязаснуть и не просыпаться долго-долго… Как хочется"

Встав с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела на своеотражение. Усталое, изможденное лицо с какой-то серой отечностью под глазами.Пересохшие губы… Видок еще тот!

В этот момент дверь распахнулась и на пороге «моей» комнатыпоявился урод. В своих до безобразия неказистых руках он держал объемный пакет,а его расплывшаяся заячья губа говорила о том, что он улыбается.

– При-вет, – пропел он скрипучим голосом ипоставил пакет на пол.

Я не ответила и слегка попятилась к стене.

– Это те-бе.

– Что это?

– Тут очень кра-си-вые вещи. В них ты будешь выглядетькак коро-ле-ва.

Посмотрев на стоящий на полу пакет недовольным взглядом, ясудорожно затрясла головой и замахала руками:

– Мне ничего не надо. Вообще ничего. Ни вещей, ни этогосумасшедшего дома и уж тем более такого урода, как ты. Я хочу домой!

– Зачем?

– Зачем хотят домой?! Наверно, затем, что всеНормальные люди живут в своих собственных домах. – Я немного помолчала, азатем произнесла уже более тихим голосом:

– Я говорю про нормальных людей… А тут одниненормальные.

– Тебе тут понравится.

– С чего ты взял?! Что мне вообще может тут понравиться?!Неужели человеку может понравиться в дурдоме?! Когда меня найдут, вас всехобязательно сдадут в психиатрическую больницу на принудительное лечение!

Возможно, мои слова произвели на Лешика должное впечатление– он стал проявлять признаки беспокойства: сделал еще более устрашающуюгримасу, правда, страшнее было уже некуда, и стал с нарастающей интенсивностьюраскачивать головой. Признаться, интенсивность была столь велика, что я сталаопасаться за его шейные позвонки, на которых держался здоровенный горб.

– Что ты раскачиваешься, как идиот?! А впрочем, ты итак идиот! Мне вообще странно, что ты понимаешь человеческую речь.

Я понимала, что перегибаю палку, что мои высказывания могутмне дорого стоить, но мои нервы были на пределе и совершенно не поддавалиськонтролю. Лешик тяжело запыхтел, и я почувствовала, как от него пошливраждебные флюиды. Он посмотрел на меня таким злобным взглядом, что у меняпобежали мурашки, и плавно пропел:

– Я скажу моему па-пе, чтобы он приказал тебя убить. Яте-бя засушу и еде-лаю гербарий. Мертвая ты бу-де-шь очень послушная. У ме-няуже есть сотня бабо-чек и полсотни стре-коз. А те-перь у ме-ня бу-дешь ты. Япо-ло-жу те-бя под большое стекло.

Как только урод вышел из комнаты, я постаралась унять всенарастающую дрожь, охватившую мое тело. Я представила себя, засушенной, подстеклом. От этой малоприятной картинки мне стало совсем плохо. Меня можетпогубить мое поведение, а это значит, что я должна его изменить.

В конце концов, я нормальная, а они сумасшедшие. Бог мой, мненикогда не приходилось общаться с психически ненормальными людьми! Да еще ладнобы с одним, а ведь их целый дом.

Я взяла пакет и вытряхнула его содержимое на пол. Передомной лежало довольно дорогое белье и другие не менее дорогие вещи. Облачившисьв легкое ярко-лиловое платье, я завязала волосы тугой разноцветной резинкой иподкрасила губы.

Что ж, придется бороться с этими чокнутыми их же методами.

Выйдя из «своей» комнаты, я заглянула в гостиную. В центрекомнаты, на нежно-голубом ковре с необычно длинным ворсом сидел урод ирассматривал какой-то красочный эротический журнал. Увидев меня, он быстроотложил журнал в сторону и спросил взволнованным голосом:

– Ты уме-ешь со-би-рать мо-заи-ку?

– Умею, – выпалила я, придав своему лицу самоедружелюбное выражение.

– Тог-да по-шли в мою ком-нату, по-про-буем со-брать«Тита-ник».

– Какой еще «Титаник»?

– Са-мый обык-новен-ный. Ты что, не ви-дела этот фильм?

– Видела.

– То-гда по-моги мне со-брать од-ну кар-тинку. Она уме-ня ни-как не полу-чает-ся.

Нет слов, чтобы передать, что я испытывала в тот момент,когда собирала мозаику вместе с этим уродом. Я старалась не смотреть в егосторону и даже попыталась отвлечься, напевая себе под нос какую-то нехитруюмелодию. Урод внимательно следил за моими действиями и не произносил ни звука.Возможно, резкая смена моего поведения его насторожила и заставила сомневатьсяв моей искренности. Как только множество разноцветных картонных кусочковсложилось в картинку из моего любимого фильма, урод расплылся в своей заячьейулыбке:

– Здо-ро-во. А у ме-ня ничего не по-лу-чалоеь.

– Это легкая мозаика. Я собирала в тысячу раз сложнее.

– Я ска-жу своему папе, чтобы он ку-пил тебе многомозаик. Я хо-чу научиться их соби-рать так же быстро и пра-вильно, как ты. А вшаш-ки ты уме-ешь игр-ать?

– Умею. И в шашки, и в шахматы, и в карты.

И даже в морской бой.

– Здо-ро-во. Я знал, что нам с то-бой ни-когда небу-дет скучно.

Неожиданно урод поднял глаза и уставился на мою грудь. Мнестало не по себе. Я поняла, что этот пристальный взгляд не такой уж безобидныйи случайный. В этом взгляде читалась похоть. Настоящая мужская похоть,говорившая о том, что в теле урода бушуют самые настоящие мужские инстинкты.

– А у те-бя есть муж?

– Муж?!

Признаться, вопрос привел меня в замешательство.

– Мужа нет, но у меня есть любимый мужчина.

– А почему он те-бе не муж?

– Потому что мы еще не успели расписаться.