– А-н-н-а, – урод пропел мое имя и слегка коснулсямоей руки. – Моя Ан-на. Ты и вправду на-стоя-щая?

– Ну, понятное дело, что не игрушечная…

– А где мой па-па те-бя ку-пил?

– Он меня не покупал, но я готова заплатить необходимуюсумму для того, чтобы вновь очутиться на свободе.

– Н-е-т, – вновь пропел урод и затряс своейбезобразной головой. – Н-е-т. Я хо-чу, что-бы ты жи-ла у ме-ня.

– Но я не могу. У меня есть свой дом, любимый мужчина.В конце концов, у меня есть друзья, работа. Своя жизнь? Я могу подарить тебефильм с моим участием или футболку с портретом. А может, ты хочешь красивыйкалендарь на следующий год? Там я совсем разная. На море, на сцене, на яхте, вресторане… Тебе понравится. А еще мы можем стать друзьями. Ты можешь приезжатьна все мои премьеры. Я буду присылать тебе пригласительные билеты. Я могу тебезвонить и интересоваться твоими делами. Хочешь, я буду тебе звонить каждый день?!

– Н-е хо-чу.

– Ну тогда через день?

– Н-е-т. Я хо-чу, что-бы ты жи-ла вме-сте со м-н-о-й.

Брезгливо глядя на это чудовище, я стала нервно вытаскиватьиз волос шпильки и взлохмачивать свою уложенную прическу.

– Я не буду у тебя жить, и никто меня не заставит.Никто, – словно в бреду бормотала я себе под нос и покусывала нижнюю губудо крови. – Никто меня не заставит и никому не подарит…

Иначе я просто пожалуюсь в милицию. Вас всех посадят. Янайму лучших адвокатов и позабочусь о том, чтобы тебя отправили в дурдом, атвоего надалекого папашку на пожизненные нары.

Но меня никто не слушал. Никто. Ни папашка, ни сыночек, нигости. Ко мне пододвинули старинный стул и посадили рядом с уродом. Заигралавсе та же музыка, и заговорили все те же незнакомые люди. Я сидела ни жива нимертва. Где-то там остался Денис, Светка и люди, принимающие участие в моейсудьбе.

Я не знала, что ждет меня впереди, и боялась об этомподумать. Я знала только одно – я попала в сумасшедший дом, именуемый западней,из которой мне будет очень трудно выбраться. Я тупо смотрела на лежащий передомной кусок торта и жалела о том, что так и не вышла за Дениса замуж.

Сценарий собственной жизни мы пишем сами, и каким боком онак нам повернется, зависит только от нас. Наверно, меня все время удерживалкомплекс и страх, что что-то может сложиться не так, и я стану жить точно также, как живут тысячи российских женщин. Ведь куча моих знакомых замужних женщинв один голос твердят о том, что в молодости их мужья еще подавали какие-тонадежды, но со временем так и не смогли их оправдать.

Они стали самыми настоящими потребителями и жили по принципустрекозы. Когда в лодке двое и один из них не хочет грести, начинает грестивторой, иначе лодка может потонуть. Как правило, в семьях гребут женщины… Денисне такой. Он из тех, кто никогда не даст весел женщине, даже если у него будутотказывать руки…

Пытаясь усмирить сердцебиение, я оглядела разгулявшуюсяпублику и судорожно застучала пальцами по столу.

– У те-бя паль-цы кра-си-вые, – громко пропел уроди уставился на мои ухоженные руки.

Отодвинув свой стул как можно дальше, я немного прищурилаглаза, затем положила кусок торта на ладонь и сжала его что было сил…

Я не помню, как очутилась в «своей» комнате.

Господи Боже, если я не ошибаюсь, я прямо посреди торжествасвалилась под стол и чуть было не лишилась рассудка. Очнулась только тогда,когда в кои ноздри ударил резкий запах нашатыря. Рядом со мной сидела пожилаяженщина и держала меня за руку, пытаясь нащупать пульс. У нее было необычайнодоброе лицо. Это настораживало, потому что в этом доме вообще не приходилосьрассчитывать на доброту. Когда на моих щеках появился еле уловимый румянец,женщина расплылась в улыбке и мягким голосом сказала, что теперь у меня есть«своя» комната с туалетом и ванной.

Я слабо охнула. Мне стало неимоверно жалко себя. Я,известная актриса, лежу в незнакомой комнате чужого дома, почти неживая оттого,что совсем недавно я была подарена какому-то сумасшедшему уроду его не менеесумасшедшим отцом.

Хотелось зажмурить глаза как можно крепче и громкозакричать: «Помогите!» Но я понимала, что в чужом доме мне никто не поможет. Ихотя мое сознание было еще спутанным, я все-таки понимала, что сейчас разумнеевсего было бы затаиться, разыграть своих похитителей, сделать вид, что я счастливаи довольна, а как только они потеряют бдительность, немедленно бежать. Главное– не паниковать и не пугать себя страшными картинами того, что еще можетпроизойти.

– Тебя как зовут? – ласково спросила сидевшаярядом со мной женщина и откинула прядь волос с моего лба.

– Анна.

– Красивое имя. А меня Елена Михайловна.

Я в этом доме домработница. У тебя проблемы со здоровьем?

– Нет. Х меня проблемы с нервами. Мне кажется, что намоем месте нервы не выдержали бы у любого. Я вообще не понимаю, как еще не отправиласьна тот свет, увидев этого урода.

– Ты испугалась Лешика?! Зря, он очень хороший мальчик.Он только с виду такой страшный, а на самом деле очень добрый. Ты к немупривыкнешь, вот увидишь.

– Я вообще не понимаю, почему я должна к немупривыкать… Пусть эта миссия достанется кому-нибудь другому.

Слегка приподнявшись, я посмотрела на женщину глазамиполными надежды и с трудом выдавила из себя:

– Елена Михайловна, а вы меня знаете?

– Нет, – почему-то перепугалась женщина.

– Ну, посмотрите внимательнее. Вам хоть немного моелицо знакомо?

– Я вижу вас в первый раз. Вы очень красивая женщина.

– Л может быть, вы меня где-нибудь видели?

В кино, например?

– В кино?! – Женщина посмотрела на меня, словно насумасшедшую, и тяжело задышала:

– Я уже тысячу лет кино не смотрю.

– Ну, может быть, совсем недавно вы какой-нибудь сериалпо телевизору смотрели?

– Я не помню, когда в последний раз включала телевизор.

– Господи, – прошептала я, кусая пальцы. – Нупочему эта продажная девка по имени Известность так несправедлива. Когда тыхочешь от кого-нибудь скрыться, тебя обязательно узнают, а когда захочешь,чтобы было наоборот, ты становишься неузнаваем!

– Вы хотите сказать, что вы актриса? – неожиданноспросила женщина.

– И довольно известная. Вы мне не верите?!