сам Лопатин. Но дело это было непростое - добить "ринговое" время до ста - ведь средний бой длился минуты три-четыре, потому как спарринговали у нас спортсмены непрофессиональные, народ быстро выдыхался. Отличный получался стимул бросить курить и заняться кардио-тренировками. Бег там, гребля, плавание. Мы, мужики, народ такой - нам только дай самоуничтожением позаниматься. Если бросать самоуничтожаться при помощи алкоголя и никотина - так только для того, чтобы качественно огрести по роже. И, знаете, это работало!

Привалов как-то на заседании Горсовета хвастался, мол, за последние два месяца массовых драк "район на район" зафиксировано не было от слова совсем, да и количество пьяных "хулиганок" снизилось. И хвалил совместную работу с Федерацией - мол, вот какие молодцы, профилактика правонарушений через спорт. Отдельное спасибо досталось Волкову - он пустил в свой, ПДОшный, спорткомплекс любителей бить друг другу морды.

Движение росло и ширилось - мужики приходили опробовать свои силы с разной регулярностью, но человек пятьсот с января на нашем ринге точно побывало. Ну, а что? Наденут два таких кузьмича перчатки, поволтузят друг друга с минуту - а потом разговоров на две недели, мол, я вот так, а он - вот так, а надо было эдак!

Пятьсот человек для районного центра - это очень-очень много. Это сейчас Дубровица - город разбитых хлебальников. Если традиция укрепится и разрастется - Дубровица станет городом самых крутых мужиков в Союзе! А Новые Васюки станут шахматной столицей Вселенной...

- Надо зашивать, - сказала матерщинная докторица, глядя на мою бровь, и добавила пару крепких выражений. - Иди ты на... На прием к Тихановичу. Он один над вами, туебнями, власть имеет!

Это была абсолютная правда. Хирург от Бога, человек в высшей степени мягкий и с интеллигентными манерами, мог построить стройными рядами любого, даже самого строптивого больного.

***

- Что, Белозор, никак не дождетесь, когда на вас наденут деревянный макинтош? - Михаил Федорович неодобрительно косился на меня сквозь очки. - У вас такой образ жизни, что дожить до сорока будет большим достижением.

- До девяноста, Михаил Федорович, планирую. Дико интересно - как оно там будет, в две тысячи сороковом году-то!

- Хм! А в двадцатом что будет - не интересно?

- Да вот как-то присутствует у меня некое наитие, что в двадцатом ничего особо хорошего не будет...

- Наитие, говорите... Чудной вы человек, Белозор!

Штопал он меня без анестезии. Принципиально. Чтобы морду в следующий раз не подставлял. А я вдруг кое-что вспомнил.

- Доктор! Ащ-ща-а-а-а... - очередной стежок иголкой по живому дался мне нелегко. - Доктор, вот вы тут всё про всех знаете... А не попадал ли в больницу некто Федор Архипович Нестерчук этим летом, житель улицы Революционной?

- Ну ты дал, журналист! Летом-то? Поди, упомни... А диагноз?

- Алкогольная интоксикация... Со смертельным исходом.

- Так. Ну это не мой профиль. Я - хирург-травматолог. Но - зная диагноз будет проще найти. А для чего тебе? Есть такое понятие как врачебная тайна...

- Есть и такое понятие как клятва Гиппократа. Подозреваю я, что у нас в городе народ травят несусветной дрянью...

- Это что, ты мне на совесть давить пытаешься? - поднял удивленно свои густые брови Тиханович. - Если со смертельным исходом - это тебе в морг. Там записи ведутся, да и провалами памяти тамошние специалисты не страдают. Возьми с собой "мерзавчик" и стучись туда, тебя встретят и приветят...

Подлатанный Тихановичем, я таки сходил в магазин и взял вместо "мерзавчика" настоящие, крепкие поллитра "Столичной". И вооруженный ею, пошел стучать в двери морга.

- Кто? - раздался хриплый голос из-за железной пошарпанной двери.

Я встряхнул бутылкой, раздалось характерное бульканье. Дверь открылась и в проем высунулась волосатая рука, требовательно пошевелив пальцами. Сунув сосуд в эту устрашающую пятерню, я отступил на шаг назад. Хрустнула пробка, послышался звук льющейся жидкости, шумные глотки, смачный вздох - а потом дверь открылась.

- О! - сказал невысокий и очень волосатый дядька лет сорока пяти. - А я тебя знаю. Ты пишешь про всякое говно.

Вот спасибо так спасибо! Очень лестная оценка моей журналистской работы...

- Так точно, Герман Викторович Белозор к вашим услугам. Мне нужна помощь в расследовании!

- А! Опять какое-то говно нашел? - не унимался сей служитель Анубиса.

- Ищу.

- Пр-роходи! Что интересует? - он снова присосался к бутылке, двигаясь вперед по холодному темному коридору, к письменному столу, на котором одиноко горела настольная лампа на кронштейне в виде пружины.

- Интересует некто Федор Архипович Нестерчук, должен был появляться тут летом примерно, в июле или августе. Алкогольная интоксикация. Проживает по улице Революционной.

- Садись сюда, Герман Викторович, а я пока пойду в записях пороюсь, - он ляпнул донышком бутылки об стол и пошел дальше по коридору.

В морге я был впервые. Тел вокруг не валялось, только стояла у стены каталка, накрытая простыней. Пахло чем-то медицинским, свет нигде не горел. На столе лежал томик "Фауста" Гёте, конверт с адресом отправителя - откуда-то из Калининградской области. Письмо было для некоего Коломасова Федора Микикоровича. Я прищурился и поморгал - нет, не показалось! Действительно - Микикоровича... Что за имя такое - Микикор? Может - Никифор? Не было этого самого Микикровича уже его довольно долго.

- Меня Федя зовут, - сказал владыка царства мёртвых, подходя к столу с листком бумаги в руках. - Вот, я тут выписал... Потому что документы я тебе не дам ни фотографировать, ни копировать, ага?

- Ага. И что нашел?

- Ну, слушай. Я пока шёл, если честно, как зовут твоего покойничка позабыл. Так вот получилось, вылетело из головы. Возвращаться с пустыми руками мне было стыдно. Про лето-то я помнил и про улицу Революционную - тоже. И гляди, чего получается: четыре клиента, все с алкогольной интоксикацией. Трое мужчин и одна женщина. Вот списочек. Даты, имена, адрес... Ты меня уважил, я - тебя.

- Это с одной улицы? Четверо с одинаковым диагнозом за три месяца? - я почесал голову.

Понятия не имею - четыре скоропостижно скончавшихся алкоголика из неблагополучного района за три месяца - это много или мало? Кажется, всё-таки многовато. Но для того, чтобы делать выводы - недостаточно, а потому...

- Любезный Федор Кикиморович, а не могли бы вы посмотреть такие же сведения по улицам Партизанская, Кавалерийская и Гвардейская?

- Я мог бы тебе дать в зубы,