— И я не знаю, что теперь с тобой делать, Джейни, — вдруг добавил он, не отрывая взгляда от улицы.

Там послышался лай, шумный топот мальчишек и их крики, а потом вдруг знакомый голос, который что-то говорил собравшимся у дома. По спине пробежали мурашки, а потом дверь распахнулась. Склонившееся к западу солнце ворвалось в дом, заставило сощуриться и прикрыть глаза ладонью. А в свете ярких лучей Джейна разглядела силуэт того самого Серого, что два месяца назад собирался забрать её в храм.

Значит, он так и не ушёл из деревни.

— Стойте же, Ваше Величество! — смеясь, воскликнула Талира, хватаясь за высокую спинку стула.

Мягкие туфли заскользили по мраморному полу. От бега и прыжков причёска окончательно развалилась, и волна светлых прядей окутала одно плечо, волосы полезли в лицо. Талира с силой дунула, отгоняя их от глаз, подобрала подол и снова погналась за юным наследником престола.

Казимир, семилетний сорванец, с хохотом доскакал до заветной колонны и принялся стучать по ней кулаком.

— Я первый, я первый! Ты снова проиграла.

— Сдаюсь, — Талира выдохнула, тугой корсет сдавливал грудь и ужасно мешал.

— Вашвеличество, — заботливой пташкой порхала рядом Анабель. — Вам надо отдохнуть! Вам нельзя так бегать после болезни. Прошу вас, передохните и выпейте настойку!

Та жуткая лихорадка, что охватила её в Меригосте, давно прошла, но перепугала придворных лекарей она сильно. Так бледна и беспомощна была Талира несколько дней, что некоторые наверняка уже готовились завернуть её в торжественный — императорского цвета — бордовый саван и проводить в последний путь.

Талира упрямо тряхнула головой.

— Ладно, ладно, моя дорогая Анабель. Только не начинай снова, у меня всё хорошо. И налей мне чего-нибудь прохладного, лучше воды.

Казимир скорчил дразнящую гримасу, показал кончик языка и схватил со стола круглобокое красное яблоко.

Маленький, но очаровательный сорванец. Тёмные кудрявые волосы растрепались, на пухлых щечках горел румянец, а в золотистых глазах — торжество. Несмотря на точёность и аристокрастичность черт лица, было в них что-то простое и душевное. Какие они разные с надменным, заносчивым Нотэри.

От воспоминания о старшем наследнике благодушное настроение Талиры точно водой смыло, лоб невольно нахмурился, а пальцы, сжимающие подлокотники глубокого кресла, до побелевших костяшек вжались в покрытое лаком дерево.

Всё чаще ей казалось, что Нотэри не остановится ни перед чем в своём стремлении занять трон и уничтожить её, как помеху и досадное наследие почившего отца. А известие о казни «Алекса», которого, как сбежавшего колдуна, преступника и отродья Тёмного, опасались полстраны, он и его приближенные восприняли не с ожидаемым одобрением, а будто бы неудовольствием. Хотя даже Эван поверил, что всё свершилось как должно. Но ничего не изменилось, а напряжение внутри двора только продолжало расти и всё это… угнетало.

Талира отвернулась к окну и вздрогнула, когда к ней подошёл Казимир.

— Не грустите, Ваше Величество, — младший наследник престола улыбнулся. — В следующий раз вы обязательно меня догоните, — серьёзно сказал он, заглядывая ей в глаза. И протянул своё надкушенное яблоко.

Нет, ну что за простодушие и обаяние! Талира с улыбкой откусила кусочек, а потом перехватила зазевавшегося мальчишку и усадила к себе на колени.

— В следующий раз я обязательно тебя обгоню! — подтвердила она.

Казимир утвердительно и серьёзно кивнул, а она защекотала его и стиснула, хохочущего, в своих объятиях. Такие минуты детских игр и простого веселья выдавались крайне редко, в остальное время юный наследник был занят бесконечными учителям, гувернантами, вереницей обязательных занятий и упражнений — Талира лично проследила за тем, чтобы его воспитанием занимались лучшие люди со всей Империи, лучшие и самые преданные ей лично. Эван иногда удивлялся тому, как привязалась Талира к младшему наследнику, но кроме мыслей о собственном будущем что-то ещё притягивало её к этому мальчику, пока ещё очень открытому и мягкому.

Может быть то, что у неё мог быть такой же, разве что младше. С тёмными, чуть волнистыми волосами и проницательным взглядом серых глаз. Но думать об этом было слишком больно, потому что от этого счастья она отказалась сама… те самые пять лет назад. И отказалсь навсегда, как сообщил позже с прискорбием лекарь, удостоенный когда-то высочайшего доверия хранить императорскую тайну.

Но хватит. Отныне не осталось ни сил, ни времени на пустые воспоминания.

— Ваше Величество, вы можете пожаловать в обеденный зал, всё готово к трапезе…

— Скажи, я приду через четверть часа.

— Ваше Величество, простите, но мне кажется, Вас там очень ждут. Собрались старшие советники и главнокомандующий, а также Его Высочество и Верховный Служитель…

Талира только тяжело вздохнула. По крайней мере половину из перечисленных она видела час назад на последнем совещании. Талира спустила с колен Казимира и поднялась с кресла.

— Ни полчаса покоя. Хорошо. Скоро буду. Помоги мне переодеться к обеду. — Она повернулась к младшему наследнику, легонько потрепала его шевелюру и сказала: — Ступай, мой дорогой. У тебя скоро занятие по фехтованию, не так ли?

— Да, Ваше Величество, — Казимир старательно склонил голову в поклоне, развернулся, а потом чуть ли не вприпрыжку убежал из зала.

Всё-таки совсем ещё ребёнок. Надо не упустить момент.

Перед обедом хотелось подняться к себе и сменить платье — это растрепалось от бега, да и надо привести себя в порядок, раз уж на трапезу собрались главные люди Империи. Казалось, что череда важных совещаний и собраний по поводу войны и отношений с соседями не прекратится никогда. Война длилась уже больше месяца, и затягивалось всё явно дольше, чем когда-либо предполагал Эван. Впрочем, Нотери, похоже, был этому только рад. И не он один…

Перед Талирой распахнули двери в кабинет, она прошла в будуар и замерла перед высоким зеркалом рядом с кроватью. Но разглядывать стала не себя — что-то неуловимо изменилось на маленьком столике. За широким блюдом притаилась крохотная бумажка, свёрнутая в трубочку. Талира нахмурилась, оглянулась, но никто из служанок не наблюдал и не крутился поблизости. И это явно не случайно попавший обрывок.

Талира ухватила его и развернула. Бумажка была узкой и длинной, почему-то с запахом гари, и на ней виднелось всего несколько слов, но выведенных тщательно и аккуратно и до боли знакомым почерком. Её собственным почерком. «Я не знаю, зачем пишу тебе сейчас эти строки. Может, я просто слишком растеряна и не знаю, что будет дальше. У меня только несколько верных и понимающих людей… но ни одного, похожего на тебя…»

Проклятые назойливые ищейки! Как только они раздобыли этот отырвок письма Алексу?! Талира одним движением скомкала записку в руке. Они ничего этим не докажут.