Панов внезапно замолчал и поднял руку с пачкой сигарет, все еще зажатой в кулаке.

— У вас тут можно курить?

— Пожалуйста, — разрешил шеф и бросил на меня короткий взгляд.

Я, не вставая со стула, протянула руку и сняла со стеллажа небольшую металлическую пепельницу. Мы ее купили специально для клиентов — у нас, в «Шиповнике», никто из сотрудников не курит.

— Спасибо, — пробормотал Панов, когда я поставила пепельницу перед ним. — Вообще-то я не склонен злоупотреблять, но тут такая ситуация… нервы…

— Мы понимаем.

Терпение у шефа поистине ангельское. Гошка, в отличие от него, смотрел на клиента довольно кисло.

— Дело довольно деликатное, и действовать нужно тонко… — Панов сделал короткую паузу и закурил. — Полная конфиденциальность, понимаете, и осторожность… Я долго думал, прежде чем обратиться к вам…

— И конфиденциальность, и осторожность, и тонкость — все это мы вам гарантируем, — заверил его Александр Сергеевич.

— Да-да, разумеется, я в курсе. — Панов нервно затянулся. — Я ведь наводил справки, очень осторожно, конечно, но отзывы самые благоприятные. Но мой вопрос, он немного особый… вы когда-нибудь занимались делами, связанными с промышленным шпионажем?

Баринов даже глазом не моргнул.

— Случалось.

Интересно, когда это мы занимались промышленным шпионажем? Может, раньше, еще до того, как я пришла в «Шиповник»? Хотя историю с перехватами заказов строительной фирмы с некоторой натяжкой, но можно отнести к этой категории. С разработкой дизайна новых игрушек тоже. И еще была парочка мутных дел… Александр Сергеевич совершенно прав: случалось нам и промышленным шпионажем заниматься.

— А кому именно вы помогали? В чем?

Шеф позволил себе удивленно приподнять брови.

— Вы всерьез рассчитываете, что я вам отвечу?

— Ох, разумеется, нет! Извините, это я не подумав спросил — нервы, понимаете? И дело, конечно, не в шпионаже. Да и какой шпионаж — так, детские игры! В нашей губернии и промышленности серьезной давно нет, за кем шпионить? Это раньше у нас и самолеты делали, и станки, и точное приборостроение развивалось… А теперь все производство развалено, заводы свои площади под торговые центры сдают да под элитные клубы обустраивают. Если кто и пытается шевелиться, то занимаются мелочовкой — в плане экономического развития региона говорить не о чем.

Александр Сергеевич деликатно кашлянул, и Панов смутился.

— Извините, я отвлекся. Я просто хотел сказать, что проблема совершенно в другом. А собственно, может, и нет никакой проблемы, просто несогласованность и глупые страхи. Но я все-таки немного волнуюсь, понимаете…

Конечно, понимаем. Все люди, которые приходят к нам, волнуются, у всех проблемы — сложные, неразрешимые и непременно требующие особо деликатного подхода. Некоторые клиенты являются просто в истерике, и их, прежде чем начинать деловой разговор, приходится отпаивать моим фирменным успокаивающим коктейлем — сорок капель валерьянки на стакан холодной минеральной воды. Но мало кто из них раздражал меня так, как господин Панов. Сидит в «клиентском» кресле, мусолит сигарету, а к делу приступать словно и не собирается!

А Валерий Геннадьевич внезапно смял наполовину выкуренную сигарету, бросил ее в пепельницу и спросил:

— Вам ведь пропавших людей тоже приходилось искать?

— И довольно часто, — сообщил шеф. — Это одно из основных направлений нашей работы. — Он подождал немного и, поскольку Панов снова замолчал, уточнил: — Так чем нам придется заниматься: вопросами промышленного шпионажа или поисками пропавших?

— Э-э-э… — Валерий Геннадьевич завозился, доставая из мятой пачки новую сигарету и прикуривая ее. — Э-э-э…

Мы терпеливо ждали.

— Понимаете, — наконец промямлил Панов, — это все немного взаимосвязано. Но прежде всего, наверное, нужно найти человека… одну женщину. Даже не обязательно найти, просто удостовериться, что у нее все в порядке. Эта женщина не то чтобы пропала, но я не уверен… И если бы вы смогли аккуратно, чтобы никто не обратил на это внимания, выяснить…

— Валерий Геннадьевич, — мягко прервал его шеф. — Пока вы не сообщите нам, о какой женщине идет речь, не расскажете, когда и при каких обстоятельствах она пропала, и не поделитесь прочей необходимой информацией, нам нет смысла начинать работу.

— Да, конечно, я понимаю! Просто все это так неприятно, и я до конца не уверен… ей это может не понравиться, но у меня ведь тоже нервы не железные… в конце концов, я волнуюсь! У меня просто нет выхода, вы согласны?

Я незаметно покосилась на Гошку. Он развалился на стуле, лицо спокойное и даже равнодушное — роль туповатого опера в ожидании команды напарник исполняет мастерски. Или действительно расслабился и ждет, когда клиент закончит увертюру и перейдет к деловому разговору? Нет, Гошка слушает Панова, и очень внимательно. И не менее внимательно наблюдает за руками Валерия Геннадьевича: как они терзают сигаретную пачку, как сминают в пепельнице очередную сигарету, как подрагивают и нервно барабанят по столу короткие пальцы с круглыми, коротко остриженными ногтями. И при последних словах Панова выражение лица у Гошки не меняется, только губы на мгновение изгибаются в еле заметной усмешке.

В отличие от него, Александр Сергеевич позволил себе полноценную улыбку, дружелюбную и сочувственную.

— Совершенно с вами согласен, — мягко прогудел он. — Итак, начнем с самого простого: как ее зовут?

Панов сделал глубокую затяжку, потом осторожно положил сигарету на край пепельницы и с таким видом, словно открывает нам главную государственную тайну, выдохнул:

— Альбина. Ее зовут Альбина Сторожева.

— Уже хорошо, — поощрительно заметил Баринов. — Продолжайте.

— Э-э-э… — Панов снова схватился за сигарету, вцепился в нее зубами. — Это моя э-э-э… знакомая. Довольно близкая… в общем, знакомая, понимаете?

— Что ж тут не понять, — подал голос Гошка. Панов слегка подпрыгнул от неожиданности и уставился на него, как кролик на удава. А Гошка продолжил: — Госпожа Сторожева ваша хорошая знакомая. В данный момент ее местоположение вам неизвестно и вы хотите его установить, так?

— Так, — загипнотизированно кивнул Панов. — То есть не совсем так. Мне бы только знать, что с ней все в порядке… разные ведь бывают случаи…

— У вас есть основания полагать, что с ней что-то произошло? — спросил Баринов, и Панов с заметным облегчением повернулся к нему:

— Ну, как сказать, основания… просто я волнуюсь. Я не видел ее три дня, и телефон тоже не отвечает. Понимаете, мы с Альбиной знакомы довольно близко, уже более трех лет… и до сих пор такого не случалось.

— Немного подробнее об Альбине, пожалуйста. Сколько ей лет, где живет, где работает?

Панов взял сигарету, сделал две короткие затяжки и снова положил на край пепельницы.