– Прошу…

– Вы от Николая Иваныча? – спросила Маша. – А где он сам?

– Занят. Просил привезти вас к нему.

– Он дома?

– Да, – сказал мужчина и распахнул дверцу машины.

Маша забралась внутрь. Автомобиль тронулся, но поехал не в центр города, как ожидала она, а в сторону области, к Московской кольцевой дороге.

* * *

Рабочий день заканчивался. Сотрудники «Барсукспецодежды» готовились расходиться по домам. Женщины выставляли на столы свои сумочки, мужчины расслабленно переговаривались.

Сквозь жалюзи Надя наблюдала за тем, что происходит в офисе. Глядя на нее, можно было подумать: она чего-то ждет. Так оно и было. Она выжидала нужный момент, и он наступил.

Распахнув дверь, Надя вышла из кабинета, прошла через весь офис. Навстречу ей двигалась Голикова. Заметив Барсукову, она изобразила крайнее расположение. Надя тоже ей улыбнулась:

– Давно хотела сказать…

– Что? – В голосе Валентины Николаевны прозвучало участие.

– У вас очень красивая кофточка.

– Спасибо.

Между тем на них начали обращать внимание. Сергей с напряжением следил за обеими женщинами. Заметив в руках жены документы, он непроизвольно встал с кресла.

Надя сделала несколько шагов, но вдруг обернулась.

– И еще… – обратилась она к Валентине Николаевне: – Совсем забыла… Насчет моего отчета по фабрикам.

– Да-да, – поддакнула Голикова.

– В нем нет ни одной ошибки. – Надя протянула документы.

– Да что вы говорите…

– А вот в вашей сверке, – продолжила Надя, – ошибок хоть отбавляй. Знаете, при всем уважении, не понимаю, как вам доверили работу финансового аналитика.

Валентина Николаевна вспыхнула и метнула взгляд на Сергея. Тот слышал каждое слово, но, судя по выражению лица, не определился, на чьей он стороне.

– Двадцать пять миллионов. Милочка, вы потеряли двадцать пять миллионов, – проворковала Голикова.

– Во-первых, я вам не милочка, – сказала Надя. – Во-вторых, двадцать пять миллионов потеряли вы. А я их нашла.

Валентина Николаевна снова оглянулась на Барсукова, но, не заметив поддержки, принялась озираться по сторонам. За ними внимательно наблюдали сотрудники.

– Ха-ха-ха! – засмеялась Голикова. – Да нет же. Я на голову покамест не жалуюсь.

– А надо бы вам провериться. – Говоря это, Надя вполне отдавала себе отчет, что идет ва-банк. – Возможно, вам нужен отдых. Переутомились, считаючи.

За столами начали похихикивать. Лицо Голиковой побагровело.

Надя оставалась невозмутимой:

– Вы не учли несколько отгрузок готовой продукции, которые были проведены транзитом: с фабрики – прямиком к покупателю, минуя наш склад. Кстати, в результате сокращения пути вышла изрядная экономия.

– Бросьте. Этого просто не может быть. Во всем виноваты вы! Неужели не ясно, что вы делаете слишком много ошибок!

– А вы проверьте, Валентина Николаевна. Ничего, кроме своих ошибок, вы не найдете, – Надя выразительно посмотрела на мужа.

Голикова выхватила из ее рук документы, но, не удержав, выронила.

Оказавшаяся поблизости Шалаева на лету подхватила пару листов.

– Молодец, – заговорщицки шепнула она Наде.

Спустя минуту сотрудники «Барсукспецодежды» наблюдали за тем, как в Надином кабинете поднимаются опущенные жалюзи.

Маша смотрела в окно, за которым проносились темные силуэты деревьев. Стараясь примечать дорожные указатели, она сжимала в руке телефонную трубку. Звонить сейчас и говорить, что ее похитили, было бы глупо, она и сама ни в чем еще не уверена. Спросить у водителя, не похитил ли он ее, будет еще глупее. Оставалось только сидеть и ждать.

Автомобиль свернул с дороги и спустя несколько минут заехал в ворота, которые тут же за ним закрылись. Машина проехала еще метров сто пятьдесят и остановилась у трехэтажного особняка. Водитель вышел, а Маша приготовила телефон, чтобы нажать кнопку вызова (она заранее набрала 911).

– Прошу, – справа от нее распахнулась дверца.

Немного подумав, Маша вылезла из машины.

– А где Николай Иваныч?

– Он в доме. Скоро освободится.

Сначала ее напугало то, что в окнах нет света. Разглядев ставни, она успокоилась. Взойдя на крыльцо, Маша споткнулась, водитель поддержал ее и, открыв дверь, пропустил вперед.

В доме стояла тишина. Обширный холл застлан ковром, на стене – тусклая лампа. Широкий проем, по-видимому, ведущий в гостиную, зашторен портьерами, сквозь узкую щель между ними пробивалась полоска света.

– Сюда…

Лестница наверх была покрыта ковровой дорожкой, что показалось Маше несколько старомодным. На втором этаже – зеленый ковер и пустые вазы. Здесь пахло пылью.

Открыв третью по счету дверь, водитель сказал:

– Здесь вы можете снять шубу и вымыть руки.

Маша зашла в комнату, за ее спиной раздался щелчок. Выждав, когда затихнут шаги, она придавила ручку. Дверь открылась, и Маша с облегчением выдохнула.

Она оглядела комнату, это была спальня. Сняв шубу, Маша прошлась в поисках шкафа, сдвинула зеркальную дверь и ахнула: перед ней возникло богатейшее собрание дамских шуб, одежды и великолепной обуви.

Чего здесь только не было: меховые манто от Фенди, сверкающие джинсы от Дольче и Габбана, вечерние платья от Армани и прозрачные блузочки от Рокко Барокко.

– Боже ты мой…

Закрыв дверь гардеробной, она прошла в ванную. У зеркала оглядела строй духов, выбрала сиреневый флакон и пшикнула на запястье. Понюхала, потом вымыла руки с мылом.

В дверь постучали.

– Да, пожалуйста! – Маша поторопилась выйти из ванной.

Это был тот же водитель. Не заходя в комнату, он объявил:

– Николай Иванович ждет вас внизу.

– Я готова.

Ее провели в гостиную. На этот раз портьеры были раздернуты. Первое, что увидела Маша: мужскую руку с бокалом. Из-за спинки массивного кресла, стоящего у камина, сидящего в нем было не видно.

Услышав шаги, Николай Иванович встал и жестом пригласил ее к эркеру, где был накрыт стол. За окном во дворе стояла новогодняя елка.

– У вас очень красивый дом, – похвалила Маша.

– Ну-ну, не слишком-то усердствуй, лапуля. Я и сам это знаю. Жаль, что редко здесь бываю. Дела… – Он махнул водителю, и тот вышел. – Садись. Очень хочу есть.

Николай Иванович уселся напротив Маши и взял бутылку вина.