– Правда.

– Господи, какая же ты счастливая! – воскликнула девушка. – Он такой лапочка! – Она вдруг побледнела и, глядя на входную дверь, попятилась.

В салон вошел Люсик собственной персоной.

– Почему не на съемках? – Ева обняла мужа и чмокнула его в щеку.

– Сегодня быстро закончили.

– Тогда я тоже уйду пораньше, – Ева потрепала его волосы.

– Не стоит. – Люсик отвел ее руку и, покосившись на парикмахерш, кивнул на диван в дальнем углу салона: – Сядем, нужно поговорить.

Они сели.

– Что-то случилось? – спросила Ева.

– Мне… Ты не знаешь, где та рубашка с высоким воротником?

– В химчистке.

– Завтра у меня интервью на телевидении, в прямом эфире…

– Ты будешь один?

– На четвертом канале… – для чего-то уточнил Люсик.

– Ты будешь один? – переспросила Ева.

– С Рюминой. – Он сунул руку в карман, вытащил оттуда ключи и протянул Еве. – Мне нужен развод. Я ухожу.

– Куда? – Она глупо улыбнулась. – Куда ты уходишь?

– Пока к друзьям, а когда вернусь из Дубая, что-нибудь придумаю.

Продолжая улыбаться, Ева перевела взгляд на ключи в руке Люсика.

– Ты можешь пожить дома… – Постепенно улыбка сползала с ее лица. – Постой, ты сказал, что едешь в Дубай? Значит… ты едешь с Рюминой? – Она вдруг закричала: – Ты уходишь к ней?! Отвечай!!

Музыка смолкла, и в салоне повисла абсолютная тишина. Сбившись в кучку, парикмахерши внимали каждому слову. Оглянувшись на «зрителей», Люсик вдруг закричал высоким, сбивающимся на фальцет голосом:

– Здесь вам не кино!

Он швырнул Еве ключи и выбежал из салона.

* * *

Барсукова искала ошибку в бухгалтерской отчетности и не находила. По собственным данным, она сработала «тютелька в тютельку», но по статистике, которую предоставила Голикова, выходило, что Надя нанесла фирме большой ущерб.

Она встала, подошла к двери, раздвинула жалюзи. Через стекло увидела мужа, который, развалившись, сидел в своем кресле. Она любила Сергея, несмотря на то что в последние годы они жили не слишком дружно. Бизнес рос, появились большие деньги, а с ними большие возможности. Пользуясь тем, что жена посвятила себя семье, Сергей все чаще возвращался домой за полночь.

В одну из таких ночей Надя бродила по дому. Зашла в пустую комнату дочери, поправила одеяло и вдруг заплакала, вспомнив: когда-то она верила в то, что Сергей – идеальный мужчина ее жизни.

Утром она потребовала развода. Еще не протрезвевший Сергей был потрясен. В результате долгих переговоров они все же решили сохранить семью на определенных условиях. Надя выдвинула требование, взять ее на работу. На что Сергей согласился, сцепив зубы.

Таким образом, Надя дала понять мужу, что и она далека от идеала и что любая система сил пребывает в равновесии до тех пор, пока действие равно противодействию. А если противодействия нет, то равновесие, увы, невозможно.

Мимо двери прошла Ольга Шалаева, директор магазина «Барсукспецодежды». Заметив Надю, она улыбнулась.

Надя вернулась к столу, села и бездумно уставилась в монитор: на столбики чисел, которые отображали ее трудовую деятельность за прошедший месяц.

«Не могла же я потерять двадцать пять миллионов… Господи… Должно же и мне когда-нибудь повезти…» – думала она, доставая папку с дубликатами отгрузочных документов.

Первый же документ, который она увидела в папке, поверг ее в замешательство. Надя сверилась с таблицей на мониторе. Выронив листок, уткнулась носом в ладони, а когда отняла руки, ее лицо победно сияло.

В этот момент она поняла, что везение зависит не столько от счастливой случайности, сколько от собственной предусмотрительности.

С наступлением темноты сварочные сполохи на строительстве третьего корпуса стали похожи на огни святого Эльма. Лера вспомнила, у моряков это считалось хорошим знаком.

В ее случае примета не подтвердилась: в половине шестого на пороге приемной появились Шосток и его супруга.

У Леры от удивления вытянулось лицо.

– Здравствуйте… Вы вернулись? Как же так?

Леночка, не здороваясь, прошла в кабинет. Шосток остановился:

– Пришлось. Звонил Кузьмичев. Принеси документы по его разводу и позови Гринькова…

Забыв о корпоративной этике, Лера спросила:

– Что-то случилось?

Шосток снял очки и покачал головой:

– Этот жлоб выкрал детей, а жену и тещу запер в психушке. Их, конечно, через неделю выпустили, только теперь адвокат мадам Кузьмичевой порвет нас, как Тузик грелку. Завтра придется объяснять этому дебилу, что, желая сэкономить на алиментах, он получил куда большие неприятности.

– А как же теперь ваш отпуск?

– Отпуск пропал, – сказал Виктор Иванович. – Адвокаты еще на месте?

– Да.

– Не забудь позвонить Гринькову.

Шосток зашел в кабинет, а Лера подняла трубку:

– Срочно к шефу… – Она понизила голос: – Приехал.

Спустя минуту в приемную ворвался Гриньков, юркий, коротко стриженный очкарик в сером костюме.

– Неужели вернулся? – спросил он.

– Пошли, – Лера взяла папку и вместе с Гриньковым направилась в кабинет.

Виктор Иванович сидел в своем кресле, Леночка стояла за его спиной у окна. Когда в кабинет вошла Лера, она обернулась:

– Тут пыль.

– Оставь, Лена, не придирайся. Ты открывала окно, а во дворе – стройка, – сказал Шосток.

Леночка приблизилась к Лере:

– Твоя сотрудница должна знать, что работает в приличном месте.

– Я знаю. – У Леры появилось ощущение, что сказанное к ней не относится, но Леночка развеяла все сомнения.

– Повторяю, вы работаете в приличном месте… – Она обошла вокруг нее, оглядев с ног до головы. – И так одеваетесь.

– Как? – спросила Лера.

– Скучно. Мой муж вам слишком много платит. Купите другой костюм. И уберите наконец эту кичку! – Леночка имела в виду аккуратный пучок, в который Лера укладывала свои длинные волосы.

– Вы полагаете, что можете делать мне подобные замечания?

– Она еще и дерзит…

– Дай-ка, – Виктор Иванович взял у Леры папку. – Совсем забыл, нужно забрать счет из рекламного агентства.

– Хорошо… – Лера перехватила сочувствующий взгляд Гринькова.

Выйдя из кабинета, она твердо решила не совершать глупых поступков и обуздала обиду.