– Юля, какие у тебя отношения с братом? Доверительные? Дружеские? Или наоборот?

– У нас с Гришей довольно близкие отношения. Точнее, были раньше. А сейчас… Мы… немного…

– Отдалились?

– Наверное. Я постоянно на работе. Он в школе. У него свои немногочисленные друзья, о которых я уже почти ничего не знаю. Гриша обычный ребёнок. Но сейчас у него переходный возраст. Знаете, когда не видишь оттенки цветов, а в жизни существуют только белые и чёрные полосы.

– Да. Мне это очень хорошо знакомо. Как и то, что в переходном возрасте можно совершать много необдуманных поступков.

– Видимо.

– У него сейчас тяжёлый период?

– Глеб Викторович. Он мальчик. А я девочка. Я старше и по-другому смотрю на некоторые вещи. Поэтому мне его тяжёлые проблемы иногда кажутся, мягко говоря, надуманными. Я стараюсь участвовать в его жизни как можно чаще. Но он закрывается. Начинает обманывать, изворачиваться. Хоть со стороны это и незаметно. Меня это беспокоит, но я не могу давить на него. Да и как? В одиннадцать вечера названивать ему с работы?

– Как я понял, в целом, он неплохой парень?

– Он очень хороший. Но сейчас меня гложит чувство, что я не справляюсь со своими воспитательскими обязанностями.

– Например?

– Очень боюсь, что он попадёт под дурное влияние. Не знаю, что у него в голове. Он не делится своими мыслями. Возможно, лишь небольшой частью, хоть я и стараюсь участвовать в его жизни, как могу. Но я не понимаю, какое мировоззрение вкладывать в его голову, какие ценности. Он уже смотрит на жизнь не так, как я. Гриша временами бывает очень агрессивным. И когда мы ругаемся, у меня сердце не на месте. У него в жизни даже нет реального человека, на которого ему хотелось бы равняться. За исключением некоторых знаменитых личностей из интернета. И это очень плохо, потому как сама объяснить брату и подать пример, каким должен быть мужчина, я не могу.

– А чем он увлекается?

– Он любит машины, да и вообще технику. Любит компьютерные игры, наверное, как и все мальчишки. У него математический склад ума.

– Неплохие интересы. Перспективные.

Прошло несколько минут, и вот мы снова едем в молчании. Я боюсь проронить хоть слово, а Солнцев сосредоточено следит за дорогой.

Но лучше бы он и продолжал дальше так делать, потому что вместо этого совершенно внезапно выдал:

– Юля, я сам поговорю с директором.

Кажется, мой словарный запас исчерпан. Полностью.

– Ну что Вы! Я… Вам… итак нервы мотаю на работе, чтобы ещё и в личные неурядицы втягивать!

– У меня всё равно вечер свободен. Даже интересно стало, чем живет нынешняя молодежь.

– Поверьте, в этом нет ничего интересного. У всех возрастов свои трудности, которые кажутся концом света.

– Любопытно. А у тебя какие?

Почему он так внимательно на меня смотрит? Я теряюсь под его проницательным взглядом. Что ответить? Шутливо отмахнуться не соответствует ситуации, а говорить всерьёз… Да кому нужны чужие проблемы?!

Мы плавно паркуемся у старенькой родной школы, в которой только прошлым летом отгрохали новый ремонт.

– В данном случае они тесно переплетаются с трудностями молодежи.

Он громко хмыкнул.

– Тоже мне. Нашла проблему. Идём.

Эх, была не была.

ГЛЕБ

Братом Малиновской оказался довольно высокий для его возраста щупленький мальчишка, с задорным живым взглядом и обаятельной, чуть нагловатой улыбкой. Ещё несколько лет и он однозначно будет иметь успех у дам. Парнишка светится счастьем и самодовольством и совсем не ощущает за собой никакой вины. Красавчик. Будь я на его месте, поступил бы точно так же. За одним лишь исключением – в школе бы палиться не стал.

Покуда молча слушал и старательно распутывал клубок запутавшихся обстоятельств, я чётко решил, что целиком и полностью на стороне парня. Он молодец. Но это не единственный подобный случай за последнее время, Грише нужно вести себя сдержаннее и осмотрительнее. Мальчик в прямом смысле слова отбивается от рук.

И тем не менее. В кабинете зреет конфликт. Юля сидит вся бледная, и, как может, старается откусываться от злобных, агрессивных нападок. Выясняются всё новые подробности и начинаются переходы на личности. Это нехорошо. В один момент я решил, что разглагольствование нужно прекращать.

Потянулся за своим портмоне, вытащил оттуда, не глядя, несколько купюр.

Наклонился к уху малька и тихонько прошептал:

– Тетрадь незаметно достань. Любую.

Ровно через минуту в моих руках красовалась свернутая трубой канцелярская принадлежность, внутри которой ждут своего звёздного часа аккуратно сложенные купюры. Действие старо, как мир.

– Я понимаю, что данный прецедент можно обсуждать бесконечно, но давайте договоримся так, – твёрдо взял слово и посмотрела на мамочку «пострадавшего» мальчугана. – Мы очень сильно, прямо-таки настоятельно просим нас простить, а также не производить никаких лишний действий. В конце концов, кому надо знать, что ваш мальчишка пытался приставать к своей одногодке с вполне понятным и логичным подтекстом прямо на территории школы? За что, собственно, и отхватил по морде! Пардон. По благородному. Юношескому. Чересчур горделивому и напыщенному лицу. Будьте уверены, если данное происшествие выйдет за пределы этого кабинета, о нападении на школьницу станет известно специальным органам.

– Какое нападение? Ничего подобного и близко не было! Вы на что намекаете? – подумаешь, я немного преувеличил? От этого хуже уже никому не будет.

– Я никогда не намекаю. Привык выражать свои мысли чётко и без всяких потаённых смыслов. Григорий заступился за девушку. Это благородный и достойный мужской поступок. Конечно, его итог не слишком приятен для Вас… но мы действительно сожалеем. Безмерно. Примите наши искренние весомые извинения, – кладу на стол тетрадь и отодвигаю от себя, а ошарашенная родительница накрывает её сверху, раскрывает под столом и недоверчиво на меня смотрит. – Надеюсь, такой небольшой моральной компенсации достаточно, чтобы хватило на мазь от гематом и лейкопластырь.

Выражение лица женщины изменилось.

Интересно, этой суммы хватит, по её мнению, чтобы залечить душевные и физические раны сына, или попросит ещё? Всё в этом мире продаётся и покупается. Кто бы что не говорил.

Моей руки мягко дотронулась чья-то тёплая ладошка. И я точно знаю, чья.

– Глеб… – договорить я ей, разумеется, не позволил. Нечего во взрослые разговоры вмешиваться. Пусть спокойно сидит себе восхитительным украшением сегодняшней беседы.

– ЮЛЯ! – рявкнул так, что даже уважаемый директор подскочил на своём насиженном месте. Скользкий тип. Мне он не понравился с первого взгляда.