Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он со страхом посмотрел на небо, боясь увидеть на нем признаки скорого заката. Но сумерками пока не пахло. И все же Стасик решил, что ему надо спешить. Липкий ужас охватил его при одной только мысли о том, что он может задержаться на этой площади слишком надолго, и в этом случае магия автоматически вернет его в родной мир. В его ужасный, отвратительный неправильный мир, способный даровать ему лишь непрерывные страдания.
Через секунду Стасик уже ломился сквозь толпу, бесцеремонно расталкивая оказавшихся на пути людей. На него кричали, ругались, требовали проявить вежливость, но он ничего этого не слышал. Впереди замаячили очертания двери, ведущей к его мечте. И все остальное в одночасье потеряло какое-либо значение.
Опасался он напрасно, до вечерних сумерек было еще далеко. Но времени, пока он приходил в себя, все же успело утечь немало. Людей на площади осталось меньше половины от того количества, что было изначально. Большая их часть вернулась домой. Но не все. Нашлись и те, кто пожелал остаться в этом мире и принять участие в борьбе с темными силами.
Запыхавшийся Стасик добрался до нужной двери, и обнаружил возле нее пустое пространство. Люди держались подальше от выхода, словно опасаясь нечаянно провалиться внутрь. Когда же Стасик шагнул к двери, кто-то позади него предостерегающе произнес:
— Эй, мальчик, а ты хорошо подумал?
Стасик резко обернулся. Автором слов оказался парень лет двадцати двух, явно не пренебрегавший в своей жизни интенсивными спортивными упражнениями. Темно-синяя футболка туго обтягивала его мускулистый торс, накаченные руки были сложены на груди. Он был высок и по-мужски красив. Облачи его в доспехи, вручи меч, и готов паладин.
— Что? — произнес Стасик.
— Я спросил — ты хорошо подумал? — повторил парень.
— О чем?
— Да обо всем. Или ты не слышал того рыцаря с балкона?
— Слышал.
— Если слышал, должен понимать, что тебя ждет за этой дверью. У них там война. Настоящая. Где людей убивают. Это не игра.
Тут Стасик понял, к чему клонит этот тип. Дескать, посмотри на себя, мальчик. Посмотри хорошенько. На свое рыхлое сутулое тельце, которое в жизни своей не контактировало ни с турником, ни с брусьями, ни со штангой. На свои тонкие ручки без намека на мышечную массу. На свое лицо, будто бы самой природой созданное для рыданий. А после этого прикинь, на какую такую войну ты собрался со всем этим сомнительным арсеналом. Сумеешь ли ты поднять меч? Нет, не нанести им удар достаточной силы, чтобы хоть как-то навредить врагу, а просто поднять. Не подломятся ли твои слабосильные ножки, когда на твои плечи ляжет тяжесть латной брони? Или, может быть, ты сумеешь натянуть тетиву лука? Нет, не детского лука, стреляющего пластиковыми стрелами с присоской вместо наконечника, а настоящего боевого лука. Или, может быть, ты достаточно ловкий и проворный для того, чтобы драться в легких доспехах, избегая вражеских клинков стремительными отскоками и перекатами? На что ты рассчитываешь, мальчик, идя в эту дверь? Чем ты, тюфяк, можешь помочь воинам добра в борьбе с темным властелином?
Ничто из этого не было сказано вслух, но Стасик все понял и без слов. Да, именно это и думали люди, которые смотрели на него, застывшего у двери. Они считали его глупым ребенком, в чьем известном месте взыграл глупый детский героизм. Ребенком, который, в действительности, ни на что не годен, кроме как быть безропотной мишенью для бумажных шаров.
— Знаете что! — вдруг выпалил Стасик с несвойственной ему дерзостью, и почти все лица повернулись в его сторону. Он смутился, но постарался взять себя в руки. Это там, в неправильном мире, он позволял вытирать об себя ноги всем желающим. Но здесь этого не будет. Пусть эти болваны знают, что им выпала честь беседовать с величайшим магом этого мира, героем, которому суждено сокрушить самого темного владыку.
— А что? — спросила какая-то девушка, глядящая на Стасика с нескрываемым презрением, как на какое-то мелкое и противное насекомое, дерзнувшее подать голос.
То факт, что его не воспринимают всерьез, взбесил Стасика еще больше.
— А то! — выкрикнул он громко. — А вот то! Еще узнаете! Я….
Он запнулся, вдруг осознав, что весьма успешно выставляет себя на посмешище. Но остановиться уже не мог.
— Я вам всем покажу! Я вам докажу! Вы еще услышите обо мне!
Реакция на этот поток бахвальства, прозвучавший из уст жалкого подростка, была ожидаемой. По толпе прокатился смех. Стасик едва не расплакался от злости и обиды. А еще он понял, что лучше остановиться и не позориться дальше.
— Мальчик, иди домой, — посоветовала ему какая-то девушка, не переставая при этом хихикать.
Стасик едва сдержался, чтобы вновь не начать выставлять себя шутом. Он стиснул зубы, гордо повернулся к толпе узкой сутулой спиной, и весь переполненный решимостью доказать каждому насмешнику, как сильно он заблуждался на его счет, шагнул вперед, навстречу новой жизни.
Глава 5
За серой пустотой магической двери открылся длинный, скупо освещенный факелами, коридор. Очутившись в нем, Стасик какое-то время стоял на месте, не без робости прислушиваясь к долетающим откуда-то человеческим голосам. Видимо, на эти голоса ему и следовало идти.
Он двинулся вперед, стараясь хотя бы внешне не выказывать страха. Пусть он и очутился в правильном мире, но слова, брошенные крепышом на площади, несколько отрезвили его. Тут действительно шла настоящая война, а на войне могли и убить. Впрочем, Стасик постарался взять себя в руки и не нагнетать панического настроя. Кого-то, может, и убьют, но только не его. Не с его опытом видеоигр. Уж он-то знал о героизме все. Вот сейчас, с минуты на минуту, в нем пробудится магический дар, он быстренько изучит самые могущественные заклинания, и тогда у темного властелина и его бесчисленной армии не останется ни единого шанса.
Коридор закончился, выведя его в довольно большой зал. Вдоль его стен шли ряды массивных гранитных колонн, с высокого потолка свисали диковинного вида люстры. Освещение создавали небольшие шары, размером с некрупное яблоко, которые явно имели волшебную природу.
В зале оказалось многолюдно. Увидев количество добровольцев, согласившихся повоевать за свет и добро, Стасик очень удивился. Ему казалось, что путь героизма изберут немногие, двое-трое от силы. Судя по настроениям, царящим на площади, мало кто рвался остаться в
