class="p1">— Не дадут вам Юра и твои свекры разбежаться, Вика, из-за истерик, — скрипит мама зубами. — Не дадут. Не ставь себя под удар. Есть множество способов привести женщину якобы в чувство.

— Ты на что намекаешь? — я улавливаю в голосе мамы предостережение.

— Ошибаться, идти на поводу своих капризов, эгоизма должна не ты, Вика, — шепчет мама. — Включай голову, моя милая, но если ты его любишь, то разговор у нас должен быть другим.

— Да как его можно любить? — обескураженно отвечаю я.

— Тогда какого черта ты ведешь себя, как старшеклассница, у которой мальчик поцеловал другую девочку?

— У меня не было такого опыта, — отстраняюсь от мамы, отрезвленная ее злыми словами, — я же училась в женском закрытом интернате.

— Да, и это было ошибкой Юры туда тебя отправить, — мама недовольно фыркает и поправляет мои локоны, — но он боялся. Ты девочка красивая, Вика, — многозначительно смотрит на меня, — но быть красивой мало. Надо быть еще хитрой. И хитрость тебе в любом случае пригодится, любишь ты или нет. Я тоже была глупой, а теперь мы вернемся, Вика. С милыми улыбками, а не оскалами.

— Мама, мне так плохо с ним, — шепчу я, и мама меня обнимает. — Он любит другую… Понимаешь, мам… Он умеет любить, умеет быть другим… И от этого знания мне тяжело… Мам, я приняла его бессердечным, холодным и равнодушным, но он только со мной такой. Мне обидно, мама.

— Вика, — шепчет мама. — Девочка моя, сделай эту обиду оружием.

— Но я ведь не такая, мам…

— Учись быть такой, — отстраняется и всматривается в глаза. — Ради себя…

— Как ты? — горько усмехаюсь.

— У меня другая ситуация, — она слабо улыбается. — Знаешь, страшнее нелюбви мужчины, может быть его любовь и одержимость.

— Ты сейчас про дядю?

— А про кого еще, Вика? — мама хмыкает. — Я не хотела быть с ним, я выбрала его брата, так он дождался его смерти.

— Господи, — прижимаю к губам пальцы, — это он его убил.

Моя обида на Валерия прячется под холодным ужасом перед дядей.

— Нет, — мама качает головой. — Он просто умеет выжидать, и нам есть чему у него поучиться.

Глава 12. И полный контроль в твоих руках

— Викусь, — дядя ловит меня у уборной и тянет в закуток у окна, у которого стоит раскидистая пальмочка.

— Ты можешь меня не называть Викусей?

— А что делать, если ты для меня Викуся?

Впереди обед. После моей выходки мы с мамой вернулись. Было сделано несколько общих снимков, и фотографа с его ассистентами дядя вежливо спровадил из своего дома. Валерий сейчас с Соней, которую он бессовестно отобрал у Марии, и играет перед своими родителями примерного отца. Глаза бы ему выцарапать.

— Я тут немного растерян, — улыбается. — Испания, Италия, Франция… Куда хочешь?

— Ты опять? Соня еще маленькая для перелетов.

— Ой, не придумывай, а, — фыркает дядя. — Для эконом-класса маленькая, а для частного перелета…

— Что? — вскидываю бровь.

— На частном самолете полетите, — сердито щурится. — Со всеми удобствами, как принцессы. А для чего я бабки делаю, м?

— Просто ты жадный, — приваливаюсь к стене плечом и вздыхаю. — Слушай, я… — замолкаю и задумчиво жую губы. Перевожу взгляд на дядю. — У него двадцатого числа поездка. Деловая…

— На недельку, да? В Питер, да? — скалится в улыбке. — На новый объект, да?

Дядя обо всем в курсе. И я не совсем понимаю, какую игру он ведет и для чего.

— Давай мы с тобой договоримся, — спокойно шепчет, глядя мне в глаза. — Если его деловые планы не поменяются, то я пришлю за вами машинку, да? Викусь, ты на грани.

— А, может, вы дадите просто развод?

— Нет, — поправляет брошь с черным агатом на моей груди и поднимает взгляд.

— Он скоро на меня полезет, — щурюсь я, — чтобы порадовать вас новой беременностью. Он звонил моему доктору с угрозами.

— Волнуется, — дядя ухмыляется, — Викусь, но в детках счастье. Давай подойдем к вопросу трезво и без истерик.

— Я ненавижу тебя.

— Я знаю, Викусь, — смеется и поглаживает меня по плечу. — Не повезло тебе с дядей, а дяде не повезло, что он бесплоден, и меня сейчас клинит. Сильно клинит на теме детей, понимаешь? В молодости я об этом не задумывался…

— Какова вероятность, что тебя так сильно переклинит, что ты у меня еще и детей заберешь? — по спине пробегает озноб.

— Ты хорошая мама, — ласково улыбается. — И я вижу, как ты любишь Соню вопреки всему. Это восхищает, поэтому я хочу, чтобы у тебя было этой любви много.

— Как ты ловко все переворачиваешь.

— Это я умею, — кивает с польщенной улыбкой. — И вопрос зачатия можно решить нетрадиционным способом, если вас так друг от друга воротит.

Я молча вскидываю бровь.

— Спустит твой муженек в баночку, а заботливые ручки доктора…

— Остановись, — накрываю лицо ладонью, — господи, это какой-то новый уровень моего кошмара. Теперь я точно инкубатор на ножках.

— Что у вас тут? — из-за угла выныривает Валерий, который переводит подозрительный взгляд с меня на улыбчивого дядю.

Несколько долгих секунд молча смотрю на него и отталкиваюсь от стены плечом. Подплываю к Валерию, поправляю его галстук и поднимаю глаза:

— Ищи клинику для искусственного оплодотворения, милый, — поглаживаю лацканы его пиджака и похлопываю по груди, слабо улыбаюсь. — Но уже, наверное, после твоей важной деловой поездки в культурную столицу.

Скользнув взглядом, по побледневшему лицу, я вновь улыбаюсь и дефилирую прочь, тихо постукивая каблучками. Дядя одобрительно усмехается, а Валерий молчит, но в его молчании я слышу обескураженный гнев и возмущение.

— Так вроде в той клинике, в которой ты наблюдаешься, — говорит дядя, — такие вопросы тоже решают.

— Возможно, — оглядываюсь, и Валерий разворачивается ко мне, в ярости поджав губы. — Узнай этот вопрос у моего женского доктора, Валер?

Он меня точно убьет, и его вот сейчас надо снимать на камеру, чтобы запечатлеть его ярость ко мне.

— И