считает, что не нужно пытаться переделать прошлое, если я могу применить то, чему научился, в будущем. Бывает трудно в это поверить. Но никакой спешки, верно?

В мире актеров трудно сказать, что правда, а что ложь. Трудно сказать, действительно ли люди к тебе расположены или они просто притворяются? Пытаются завести нужное знакомство или по-настоящему готовы подарить свою дружбу? Их мир окружен тайнами и интригами, и я не уверен, что мне это подходит. Я скучаю по правде. Я скучаю по искренности. Я скучаю по тебе.

В последних двух письмах я просил тебя прислать мне твой сценарий, и, кажется, моя просьба была бессовестно проигнорирована. Я заранее знаю, что он восхитителен, Шей, и, возможно, я смогу найти способ передать его в нужные руки.

Знаю, ты боишься отдать его волкам, но помни: я — овца в волчьей шкуре. Я позабочусь о твоем детище.

Я приложил к письму несколько бельгийских шоколадок, и остается только молиться, чтобы они не растаяли. Еще я положил пару швейцарских шоколадок для Рейн, раз уж она гордо называет себя Швейцарией и гордится тем, что не сует свой нос в чужие дела.

Когда я вернусь в США и получу отпуск, то сразу же за тобой приеду.

С нетерпением жду возможности попробовать на вкус твои губы. Скучаю по твоим объятиям. Скучаю по ***тебе***.

Люблю тебя х2.

Сатана.

P. S. Не могу поверить, что отец все еще тебе звонит. Если тебя это беспокоит, то, возможно, пришло время сменить номер.

Глава 4

Шей

Возраст: двадцать лет

— Алло? — прошептала я в трубку, сидя в постели в одну из майских ночей.

Меня разбудил телефонный звонок, и, заметив промелькнувшее на экране имя Лэндона, я с усилием открыла глаза. Было уже за полночь, а мы почти никогда не созванивались без причины и не предупредив друг друга заранее, поэтому меня тут же охватило беспокойство.

— Привет, Цыпа, — сказал он ровно.

Это немного меня успокоило.

— Привет. В чем дело?

— Ничего такого. Извини, я знаю, что уже поздно, но я немного заскучал по дому, и мне просто хотелось услышать твой голос.

Мое сердце застучало чуть быстрее, и я опустила голову обратно на подушку.

— Ты скучаешь по мне, да?

— Ты не представляешь, как сильно. Нам нужно увидеться как можно скорее, потому что, черт возьми… я хочу почувствовать тебя в своих объятиях.

— Тогда перестань быть знаменитостью.

— Я не знаменитость, — сказал он, зевая в трубку.

— Ты сонный.

— Да, но я не могу спать, не услышав твой голос. Я надеялся, что мне удастся заснуть, разговаривая с тобой по телефону.

— Что бы ты хотел услышать?

— Можешь просто повторять алфавит, и я буду счастлив. Что угодно.

— Что насчет истории о том, как мой отец проник в колледж, чтобы со мной увидеться?

— Погоди, что?

В его голосе звучали нотки беспокойства.

— Ага. Я заметила, как он ходил по кампусу. Это произошло после того, как я несколько месяцев игнорировала его звонки и сменила номер.

— И что ты сделала?

— Он заметил меня раньше, чем я успела исчезнуть из виду, так что в итоге нам пришлось поговорить.

— Чего он хотел?

Мой живот неприятно заныл от воспоминания о том разговоре.

— Денег. Он сказал, что попал в затруднительное положение и ему нужны деньги, чтобы прокормиться. Я объяснила, что подрабатываю в колледже и не могу ему помочь, но он настоял, чтобы я попросила у мамы денег и соврала, что они нужны мне самой. Он хотел, чтобы я стала такой же лгуньей, как он.

Лэндон выдохнул:

— Почему наши отцы такие придурки?

— Ну, зато у нас есть хоть что-то общее, — пошутила я.

— Что ты ему ответила?

— Что я не хочу иметь с ним ничего общего и чтобы он вообще не появлялся в моей жизни.

— Я горжусь тобой. Я знаю, что тебе было непросто.

— Какая-то часть меня хотела его обнять… почему?

— Потому что ты человек, а человеческие чувства никогда не бывают однозначными. Но тот факт, что ты все еще испытываешь к нему привязанность, не означает, что ты снова должна впускать его в свою жизнь.

Он сказал именно то, что мне нужно было услышать.

Я перевернулась на бок, прижав телефон к уху.

— Итак, о чем ты хочешь поговорить теперь — учитывая, что я больше не хочу обсуждать своего отца?

— Что насчет твоего сценария? — предложил Лэндон. — Я хотел бы послушать, как ты его читаешь.

Я прикусила нижнюю губу:

— В нем нет ничего такого.

— Чушь собачья. В своем последнем письме ты говорила, что это лучшее, что ты когда-либо писала.

— В этих письмах я слишком много болтаю, — снова пошутила я.

— Если ты не готова этим делиться — ничего страшного.

— Нет, я хочу. Я еще никому его не показывала, так что если это полное дерьмо, то, пожалуйста, не говори мне.

Он рассмеялся.

— Я почти уверена, что через пять минут ты уже захрапишь.

— Сомневаюсь.

Я взяла свой сценарий, включила лампу рядом с кроватью и начала читать. С каждым новым словом, слетавшим с моего языка, я все больше и больше влюблялась в историю, которую создала. Время от времени Лэндон смеялся или просто говорил «вау», придавая мне уверенности в моем творении.

Предполагалось, что он заснет довольно быстро. Мне казалось, что ко второму акту он уже будет сопеть в трубку, но этого не произошло. Он слушал внимательно, наслаждаясь моим чтением и каждой новой строчкой.

Когда я закончила, он зааплодировал в трубку, заставив меня покраснеть.

— Тебе действительно понравилось?

— Ты шутишь? Он невероятный. Такой же невероятный, как и тот, кто его создал, — ответил Лэндон. — Это настоящий шедевр.

Я усмехнулась:

— Ты такой банальный, что на твоем месте я бы забеспокоилась.

— Я уже беспокоюсь, поверь мне, — согласился он. — Ты устала?

— Нет, не совсем… не после чтения.

— Хорошо. Итак… ты сможешь прочитать сценарий еще раз?

Я заснула, читая ему свое сочинение. В мире не было лучшего способа проникнуть в его сны.

* * *

— Кэрол разводится, — сообщила мама, рассказывая о своей коллеге во время воскресного ужина.

Мима водрузила на обеденный стол еще шипящую сковородку. Когда она начала зачерпывать соус, над нами поднялись клубы пара. Комнату заполнил аромат ее бесподобного жаркого с говядиной и лапшой, а мой желудок заурчал от предвкушения.

Каждое воскресенье мы ужинали втроем. В будние дни