– А сколько всего народу там работает?

– Тысяч шесть-семь, зависит от периода. Летом меньше, зимой больше, – ответила она.

Я присвистнул. Ничего себе тираж! Это при общем-то падении печатных тиражей у всех без исключения СМИ?! Сейчас все кидают основные ресурсы на сайты.

Тем не менее, если не считать размеров тиража, при беглом знакомстве ничего подозрительного в газете я не увидел. Выходные данные оформлены подробно: под названием записаны адрес, телефон, адрес сайта, куда можно обратиться в случае, если нарушены трудовые права работника. В оформлении «шапки» удачно использован силуэт рабочего в спецовке и каске, рука которого уверенно упирается в бок, образовывая полукруглый элемент буквы Р в заглавии, от которого исходил известный профсоюзный пафос.

Интересно, что могло такого экстраординарного случиться в профсоюзной газете, из-за чего Виктория не спала по ночам и называла это информационной войной? Ведь информационная война – это очень серьезно. Словесное оружие сильнее огнестрельного, если находится в руках мастера слова.

Например, в 1917–18-х годах красные победили белых только и исключительно силой слова. Чтобы убедиться в том, что это не преувеличение, достаточно прочитать их манифесты и документы выступлений. Накануне 1917 года окраины Российской империи хотели самостоятельности: Украина, Таджикистан, Кавказ, Финляндия, Польша. И что сказали большевики? «Да забирайте вашу независимость, только помогите победить белых!» А белые ни много ни мало – это регулярные войска, которые не испытывали недостатка в профессиональных военных и оружии. И тем не менее красные победили белых. Почему? А потому что в то время, как белогвардейцы отстаивали территориальное единство России, красные вели грамотную информационную войну, обещая всем свободу. Другое дело, что после своей победы большевики взяли эти обещания назад и силой заставили образовать союзные республики, но это было потом. Ленин вообще был грамотным пиарщиком. Удачно ввернутая фраза «Есть такая партия!», произнесенная на Первом Всероссийском съезде Советов – и большевики пришли к власти.

Так что понятие «информационная война» – дело серьезное, и вряд ли Вика стала бы просто так швыряться им. Но, как я ни вглядывался в газеты на полу, найти зацепку никак не мог.

– Вуаля! Все нерадивые хозяйки мира отныне спасены и заранее реабилитированы! – провозгласила тетка, когда я снова появился на кухне. На столе стояло устройство, напоминающее космический шлем из старых фантастических фильмов.

– Что это? – спросил я, хотя уже и сам догадался.

– Мультиварка, – торжественно объявила Вика. – Готовит все.

Я пожал плечами. Только человек, совершенно незнакомый с кухней, мог возлагать надежды на этот сомнительный, хоть и разрекламированный предмет кухонного обихода.

– Что не так? – нахмурилась тетка.

– Думаешь, что устройство, само название которого буквально кричит о его бессмысленности, способно приготовить что-то съедобное? – поинтересовался я, разглядывая функции космического пришельца, которые были поистине впечатляющими: варка, запекание, паровая обработка, жарка, готовка супов…

– В две тысячи десятом году слово мультиварка стало словом года, – ответила Вика на полном серьезе.

– О боже, и поэтому ты ее купила!

– Почему нет?

– Ты фанатик.

– Да ладно! И почему это она бессмысленная? – завелась Вика.

– Потому что это пустое понятие.

Наверное, со стороны наш разговор мог показаться безумным.

– Мульти – значит «много». Или, другими словами, «все, что угодно». С трудом верится, чтобы кастрюля с парочкой нагревательных элементов была способна творить все шедевры кулинарии. Изначально мультиварку придумали японцы для варки риса. Она так и называлась, кстати, – рисоварка. Но кому в России продашь рисоварку? Так что, скорее всего, рекламщики просто придумали эту приставку «мульти», которая на самом деле ничего не значит.

Качая головой, словно китайский болванчик, Вика с театральным изумлением прошептала:

– Как интересно! Неужели со мной сейчас разговаривал ветеринар? Мультиварка – пустое понятие! Ха!

Одна достала из пакета фарш, а мне вручила терку и сыр.

– Что не так с газетой? Какой тут повод для войны? – снова поинтересовался я, взявшись за порученную натируху.

– Администрация «Русского минерала» считает, что профсоюз в своей газете клевещет на администрацию, – ответила тетка, срезая с картофелины толстые шматы кожуры.

Моя деревенская бабушка наверняка схватилась бы за сердце, видя такое варварское обращение с продуктом.

– Профсоюзники насылают проверки на технологическую линию, – продолжала Вика. – Судятся, выколачивают штрафы, взимают судебные издержки. Закапывают завод, короче говоря.

– Странно. Зачем профсоюзу закапывать собственный завод?

– Вопрос, конечно. – Она с выражением посмотрела на меня.

Выражения я не понял.

– А что говорят профсоюзники?

– Профсоюзники рассказывают все с точностью до наоборот. Мол, они отстаивают права рабочих, а администрации это не нравится. Отсюда суды, преследование, травля, попытки увольнения членов профсоюза. Профсоюз и администрация завода друг другу очень мешают, если коротко.

– Ну и кто тебя нанял? – спросил я. – Администрация или профсоюз?

– Администрация, – сказала Вика, подняв на меня глаза, и вдруг вскрикнула, нервно отбросив нож, который вмиг разлетелся на несколько кусков, ударившись о кафель.

– Черт, лучше б заказали! Дешевле бы встало, – предсказуемо ворчала Виктория, пока я искал в аптечке йод и пластырь.

На тыльной стороне ее большого пальца моментально расползся круг крови, который через несколько секунд выпустил несколько кровавых ножек, шагнувших до самой ладони. Впрочем, по моим представлениям о кулинарных талантах тетки, как-то так это и должно было закончиться.

Сдав свою порцию сырной натирухи, я занял Викино место на чистке картофеля. Сама же хозяйка уселась напротив меня с газетой в руках и, кажется, была даже довольна своей судьбой.

– Руководитель юридической службы «Русского минерала» говорит, что реальных членов в этом профсоюзе десять человек, – рассказывала она, разглаживая газету здоровой рукой. – То есть фактическое количество людей больше, конечно, но тех, кто ведет реальную деятельность, – десять.

Она замолчала и добавила, словно оправдываясь:

– Так что живет профсоюз не столько на взносы своих членов, сколько на то, что удается отсудить у завода.

И посмотрела на меня, ожидая реакции. Я не очень понимал, что тут можно сказать: богатенькая администрация крупной коммерческой фирмы наняла эксперта, чтобы заткнуть профсоюз, защищающий интересы работников завода. Дело грязное – что тут скажешь.