– Интересно, моя дорогая Ла Белиссима любит яхты? Мне столько ещё предстоит о ней узнать… – вздохнул полисмен Грин.

– Полисмен Грин, прошу вас, сосредоточьтесь, – озабоченно попросила Вайолет. – Подумайте и скажите: что нам делать с контрабандистами?

– Ну…

– Не могли бы вы помочь мне пройти внутрь театра? Думаю, они хранят свои алмазы именно там.

– Я знаю главного администратора, – сказал полисмен Грин. – Его зовут Луиджи.

– И что он за человек? – поинтересовалась Вайолет. – Он похож на контрабандиста?

Полисмен Грин задумчиво погладил свой подбородок.

– Вот сейчас, когда ты спросила об этом, мне кажется, что его глаза… Да, глаза у него слишком близко посажены.

– Так пойдёмте и вместе взглянем на него, – предложила Вайолет.

– Ой, смотри! Это она! Она идёт! – восторженно воскликнул полисмен Грин.

Действительно, это была она. В их сторону плавно скользила сама Ла Белиссима с широкой улыбкой на божественно красивом личике. Вайолет была поражена. Во-первых, до этой минуты она всё ещё сомневалась, не выдумал ли Грин насчёт охраны Ла Белиссимы, а во-вторых, ей никогда ещё не доводилось оказаться в такой близости от мировой знаменитости.

– Чао! – своим неповторимым мелодичным голосом поздоровалась Ла Белиссима. – Реджинальд, познакомьте нас.

– Это Вайолет из Лондона. Я очень дружен со всей её семьёй. Мы столкнулись с ней случайно несколько дней назад в лавочке, где торгуют мороженым.

– Какое удачное стечение обстоятельств, – заметила Ла Белиссима.

– Да, именно так, синьора. Между прочим, дома, в Лондоне, Вайолет помогла мне раскрыть несколько запутанных преступлений, а здесь она самостоятельно расследует ещё одно дело! – Вайолет едва сдержалась, чтобы не сказать пару не самых ласковых слов в адрес полисмена Грина, который продолжал заливаться соловьём. – Вайолет и её друзья напали, как они считают, на след контрабандиста, перевозящего алмазы. Вайолет показалось, что он вошёл в здание оперы, и сейчас мы собираемся пойти и попросить у Луиджи разрешения осмотреть помещения театра. Если честно, то я подозреваю, что Луиджи сам может быть причастен к этому делу.

– Не может быть! Правда?! – широко раскрыла от удивления изумрудно-зелёные глаза Ла Белиссима. – Но почему вы так решили?

– Видите ли, у Луиджи слишком близко посажены глаза, – со знанием дела заявил полисмен Грин.

– Ах, какой вы умный и проницательный! – восхитилась Ла Белиссима.

Полисмен Грин густо покраснел и широко улыбнулся.

– Так пойдёмте, нужно скорее продолжить ваше расследование! – воскликнула Ла Белиссима и повела полисмена Грина и Вайолет к служебному входу в театр. – Боюсь, правда, что вам не удастся осмотреть мою гримёрку, поскольку мне необходимо отдохнуть перед вечерним спектаклем, но можете поверить мне на слово, там нет ни одного контрабандиста! – И она звонко рассмеялась, показав при этом безупречные белоснежные зубы. Затем оперная звезда повернулась к Вайолет и продолжила: – Вайолет, поскольку ты близкая подруга моего дорогого Реджинальда, – здесь она на секундочку прижалась плечом к полисмену Грину, вновь заставив его покраснеть от смущения, – я буду рада видеть тебя вечером на моём спектакле. Приходи послушать, как я буду петь. Не одна, конечно, а со своими друзьями или родителями. Между прочим, сегодня моё последнее выступление в Венеции. Сразу после него, прямо ночью, я уезжаю в Амстердам.

Вайолет ненадолго задумалась, лихорадочно просчитывая в голове варианты. С одной стороны, убить целый вечер на то, чтобы слушать, как завывает на сцене Ла Белиссима, ей совершенно не хотелось. С другой стороны, это давало шанс провести дальнейшее расследование и, может быть, выйти на след исчезнувшего мистера Весельчака. Ну и наконец, можно представить, как обрадуется Бабушка, получив возможность насладиться пением любимой актрисы (и что только люди находят в этих операх?!). Вайолет поблагодарила Ла Белиссиму и сказала, что будет счастлива попасть на её спектакль вместе со своей мамой и Бабушкой.

– Брависсимо! – воскликнула Ла Белиссима, подходя вместе с ними к служебному входу. – Буду очень рада помочь. Оставлю в кассе билеты на ваше имя. Приятно было познакомиться с тобой, Вайолет, а теперь я пойду отдыхать. Чао! – она чмокнула полисмена Грина в щёку и уплыла внутрь театра.

– Очаровательная женщина! – вздохнул полисмен Грин. – Самая прелестная на всём белом свете, не так ли?

Вайолет ответила не сразу. Ей что-то не нравилось в оперной диве, но сказать, что именно, она не могла. Чтобы не показаться невежливой, она ответила:

– Да, она кажется очень милой.

– Знаешь, я хочу открыть тебе маленькую тайну, – прошептал полисмен Грин. – Я собираюсь просить её выйти за меня замуж. Прямо сегодня вечером и сделаю ей предложение! Во время антракта, я думаю. Я даже захватил с собой кольцо моей прапрабабушки на случай, если наша помолвка состоится. Как ты думаешь, она скажет мне «да»?

Вайолет не знала, что ответить, но ей на помощь пришла внезапно ожившая полицейская рация Грина.

– Уна рагацца инглезе манка! – прохрипела она.

Полисмен Грин растерянно заморгал ресницами. Теперь пришла очередь краснеть Вайолет.

– Извините, но, по-моему, это говорят обо мне: «Потерялась английская девочка».

– Ах, Вайолет, что бы я без тебя делал! А ты не подскажешь, как мне сказать по-итальянски: «Я нашёл её и вскоре приведу домой»?

– Лоло тровато э портер э казо престо.

Полисмен Грин повторил эту фразу в свою рацию.

– Браво, браво, – проквакала в ответ рация.

– Прекрасно, – сказал самому себе полисмен Грин. – Можно считать, что я теперь отквитался за разбитый скоростной катер. Ну, давай быстренько осмотрим театр, а потом я отведу тебя домой.

Вайолет должна была признать, что у главного администратора Луиджи глаза действительно были очень близко посажены друг к другу, но ничего «бандитского» она в нём не увидела. Напротив, он оказался довольно милым человеком и нисколько не встревожился, когда полисмен Грин попросил разрешения осмотреть театр. Луиджи охотно согласился на это, просил только не тревожить Ла Белиссиму, которая отдыхает перед вечерним спектаклем.