— Короче… — замялся Олег на несколько секунд, — короче, не стрелял Глеб в Юлю.

— Конечно! Это же очевидно, — взвилась девушка, — он же…

— Помолчи! — прикрикнул Давыдов на дочь и рывком поднялся из кресла. Он подошел к охраннику вплотную и посмотрел в глаза. — Почему ты сделал такой вывод? Четко, без пустой болтовни!

— Когда человек стреляет из пистолета, у него задействуется определенная группа мышц кисти, — хмуро, но твердо стал говорить Олег. — И если его в этот момент ударить по башке и «отключить», то рефлекторно эти мышцы будут сокращены. Он или выронит пистолет сразу, или не выпустит его. Значит, он продолжал бы сжимать рукоятку и находясь в бессознательном состоянии. А он лежал так, как будто пытался ладонями смягчить удар от падения на землю. И под ладонь ему засунули оружие.

— То есть ты хочешь сказать, что он не сразу потерял сознание, раз ладони были в описываемом тобой положении?

— Сто пудов!

— Олег? — снова повысил голос Давыдов.

— Думаю, что не сразу Глеб потерял сознание после удара, — послушно поправился охранник.

— И это единственное, по-вашему, что оправдывает Глеба? — крикнула Юля, подскочив к отцу и рванув его за рукав пиджака.

— Юля, успокойся.

— Нет, вы оба мне скажите! Вы можете поверить, что Олег решил меня убить? Ну, ты, верзила?

— Не мог, — пробасил Олег послушно.

— Папа?

— Ладно, ладно, — отмахнулся Давыдов, — не верю я в это. Теперь так, Олег. Что не вызвал полицию и спрятал пистолет, молодец. Действовал ты правильно. Значит, говоришь, отпечатков ты на нем не нашел?

— Не нашел, — покачал Олег головой.

Давыдов приехал в больницу около шести вечера, но главный врач был на месте и лично встретил депутата в приемном покое. Рядом топтался еще один молодой врач с недовольным видом и заспанными красными глазами.

— Здравствуйте, Борис Михайлович. — Главврач с легким, немного неуклюжим поклоном протянул руку. — Пойдемте ко мне в кабинет. Там нам будет удобнее разговаривать.

— О чем? — резко бросил Давыдов, уверенно двинувшись к лестнице. — Как состояние Глеба?

— Он… — главврач поспешил за Давыдовым, махнув молодому врачу рукой, чтобы тот следовал за ними. — Пока еще трудно сказать с полной уверенностью… Вот, собственно, я пригласил лечащего врача, узнав о вашем приезде.

Давыдов резко остановился и повернулся к главврачу. Он сразу уперся властным взглядом в молодого врача, отметил его красные глаза и бледное лицо.

— Вы? — спросил он врача. — Почему так выглядите? Пили?

— Я после ночного дежурства, — раздраженно ответил врач. — Подняли вот, специально из-за вас. Чтобы состояние вашего родственника описать.

— Он мне не родственник, — оборвал врача Давыдов. — Каково его состояние?

— Сотрясение мозга, повреждение мягких тканей головы.

— Что вы подразумеваете под сотрясением мозга, какова тяжесть травмы? — начал распаляться Давыдов.

— Под сотрясением мозга, — ледяным тоном ответил молодой врач, — я подразумеваю закрытое механическое повреждение тканей и органов, характеризующееся нарушением их функций, но не приводящее к ярко выраженным изменениям их формы и строения.

Но тут главный врач вовремя понял, что врач просто язвит, цитируя симптоматику.

— Борис Михайлович, — топливо заговорил он, оттеснив плечом врача, — мы тщательно обследовали пациента и не нашли поводов для серьезных опасений. Пройдемте в мой кабинет, там нам будет удобнее разговаривать. А то мы тут посреди коридора стоим…

Наконец главврачу удалось остаться наедине с Давыдовым в своем кабинете. Он снова принялся извиняться за интонации своего врача, но чувствовалось, что это не единственное, что беспокоило руководителя медицинского учреждения.

— Видите ли, Борис Михайлович… — Главврач снял очки и принялся вытирать носовым платком потный нос. Он подслеповато щурился, и от того, что не мог встретиться взглядом с депутатом, ему было легче говорить. — Видите ли, в подобных случаях мы обязаны сообщать в полицию. Налицо нанесение тяжких телесных повреждений, а это, сами понимаете. Есть перечень…

— Я понял вас, — прервал собеседника Давыдов.

Он чувствовал некоторую неловкость из-за того, что не помнил его имени и отчества. Переспрашивать не хотелось, потому что это было бы похоже на попытку установления какого-то неформального контакта, нарушение дистанции. Давыдов любил дистанции, тем более он сейчас чувствовал, что разговор перейдет в иное, не совсем приятное для него русло.

— Я понял вас, — повторил Давыдов, — и тем не менее прошу вас этого не делать. Никакого нападения не было, не было преступления. Это просто несчастный случай, уверяю вас. Если сейчас вы сообщите в полицию, то неизбежной окажется проверка, об этом узнают журналисты и раздуют череду «жареных» фактов. Мне это совершенно не нужно. С полицией я все улажу, если это будет необходимо. И если к вам претензии возникнут, то и это я улажу. Я даже подумаю, чем помочь вашему учреждению, но это попозже, сами понимаете, что мне сейчас не до этого.

И тут он понял, что сболтнул это зря. Давыдов вроде бы признался, что криминал все-таки имел место. Может, главный врач этого не заметил?

— Значит, состояние пациента в пределах нормы?

— Да, конечно, — поспешно и немного облегченно ответил главврач, обрадовавшись, что разговор на скользкую тему закончился.

Шаповалову, чтобы не терять время, пришлось собирать свою группу и инструктировать ее через Интернет в режиме видеоконференции. «Барьер» никогда не пользовался «Скайпом», потому что эксперты множество раз получали информацию, что «Скайп» возможно несанкционированно прослушивать. В лаборатории «Барьера» разработали свою собственную программу, максимально защищенную.

— Я остаюсь в Москве, — говорил Шаповалов, всматриваясь в лицо подчиненных. — Здесь слишком много хвостов у нашего заказчика. Подчеркиваю, что наша задача — не только физическая охрана дочери Давыдова, но и установление факта покушения на нее, установление исполнителей и заказчиков, а также причин. Точнее, мотивов. Как всегда в таких случаях — полная программа.

— Ясно, шеф, мы поняли, — ответил за всех Борисов, являющийся в группе заместителем Шаповалова.

— Если поняли, тогда слушай расклад. Геннадий, ты с Николаем займись вплотную фирмой Давыдовых. Наиболее вероятный мотив — это либо конкуренция, либо наследование бизнеса. Веня, ты бери Александра и займись безопасностью дома и дочери заказчика. Она девочка интеллигентная, у нее жених физик, так что тебе проще будет найти с ними общий язык. Ну а Саня проработает противоснайперскую программу.

— А я? — не удержался Иванов.

— Тебе, Дима, задание особенное, по твоему опыту и по твоей оперативной сноровке. Ты у нас по прошлой своей работе во внешней разведке привык действовать один и полагаться только на себя. Вот и займись женихом дочери Давыдова.