Можно сделать «коптилку», как ее называют охотники, — универсальное средство, позволяющее выжить в тайге ночью даже в мороз. Нужно над овальным кострищем (остатками горячих углей после того, как костер прогорит) настелить толстые стволы молодых деревьев, потом поперек положить короткие обрубки стволиков. Чувствовать себя будешь, как шашлык, но в мороз так можно спать почти без одежды — жара от угасающих углей хватит на несколько часов, чтобы согреть тебя. А столб теплого воздуха долгое время не будет подпускать к тебе мороз сверху и с боков. Но для этого тоже нужен топор или пила.

Иван шел к деревне и прикидывал варианты своих действий. Украсть пилу или топор сложно. Этот инструмент просто так во дворах не бросают. Нужно не просто забраться к кому-то во двор, нужно еще и в сарай попасть. А во дворах обычно бывают собаки. В деревнях вообще очень много собак. Иван представил, какой хор его встретит при появлении в деревне. Чужак! Это они сразу учуют. Ему очень не хотелось идти в деревню, но иного выхода не было.

Музыку он услышал сразу. Эти звуки были настолько неуместны в глухой тайге в нескольких километрах от жилья, что сразу резанули слух. Иван замер на месте и стал медленно крутить головой. Да, слева. Там небольшой распадок, ручей, там тихо и никогда не бывает ветра. И там он в прошлый раз видел свежее кострище. Туристы! Эта мысль недовольно скользнула в мозгу, но потом засела там прочно, стала шевелиться и беспокоить.

Иван даже улыбнулся, настолько эта идея показалась заманчивой. Главное, чтобы у «туристов» не было собаки. Он прибавил шагу и даже улыбнулся. К распадку от шоссе можно было проехать лесной дорогой. Когда-то это была тракторная дорога, очень давно. Но потом делянку запретили к вырубке, а дорога уже оказалась расчищенной. И по ней еще какое-то время вывозили сваленный лес, потом местные ездили: кто за дресвой, кто собирал толстые ветки на тын вокруг огородов, чтобы козы не ходили.

«Только бы не увидели, только бы не увидели», — думал Иван, стараясь наступать мягко и не шевелить ветвей. Он увидел сквозь кустарник большое черное пятно, услышал голоса, почувствовал запах дыма и жарившегося мяса. Желудок свернулся узлом, а рот непроизвольно наполнился слюной. Хотелось броситься туда, на поляну, упасть этим людям в ноги и попросить хоть кусочек… и обязательно с хлебом, хотя бы одну корочку черного хлеба…

Иван сжал голову руками и опустился на колени. С этим надо что-то делать, так нельзя. Ты знаешь, что над тобой витает смерть, и поэтому не имеешь права расслабляться. Иван стискивал голову, кусал губы. Наконец, ему удалость взять себя в руки и вызвать в себе злобу. Злобу на всех, в том числе и на этих отдыхающих на поляне людей. Ишь, веселятся, гитара у них, шашлык, водка!

Осмотр поляны показал, что тут расположились люди, намеревающиеся ночевать. Большой черный «УАЗ Патриот» стоял на краю поляны с открытыми дверками. Рядом ютилась серая «Нива». Возле костра топтались в ожидании шашлыка трое мужчин, четверо женщин и две девочки-подростка. Тут была гитара, водка, коробки с соком, вокруг костра лежали заготовленные свежеспиленные бревна для сидения. Кажется, это были люди, которым не нужно городского уюта. Для таких поездок вполне можно найти дешевые и удобные раскладные стулья и столики. И мангал можно купить. Так нет, этим надо, чтобы все было по-лесному.

Ивану было наплевать на странности этих людей. Он увидел главное — не очень большую двуручную пилу, которая лежала на краю поляны рядом с напиленными чурбаками. Был и топор, но он лежал возле самого костра. Иван нервно вытер сгибом локтя пот со лба и прикинул расстояние, которое ему нужно пройти, чтобы зайти с другой стороны поляны и незаметно взять пилу…

Через час он уже был в своем лагере. От лежавшего на земле дерева, которое упало только этим летом, он отпилил чурбак длиной сантиметров в шестьдесят. Поставив его на попа, Иван сделал через центр четыре пропила на глубину сантиметров 30–40. «Индейская свеча» готова. Теперь затащить ее в шалаш и поставить у входа. Шалаш высокий, выше двух метров. Несколько часов Иван старательно накладывал на прислоненные к дереву жерди лапы елей. Теперь он был надежно защищен от ветра и дождя. На полу тоже был толстый слой лапника.

Теперь огонь. Высохший трут мгновенно занялся огнем из разворошенного пепла в кострище. Несколько тонких сухих веточек с трутом он положил в центр, где пересекались пропилы «индейской свечи», и стал подкладывать понемногу еще сухой коры, тонких веток. Огонь разгорелся, поднимаясь столбом и почти не давая дыма. Угольки проваливались в пропилы, огонь опускался вниз, постепенно выжигая середину бревна. Так он будет гореть сутки, если не больше, пока не прогорит до самого низа.

Заслонив вход в шалаш заранее изготовленной дверью из сцепленных между собой еловых лап, Иван улегся на свой «матрац» и впервые спокойно уснул в тепле и покое. Теперь у него была одна забота — постоянный поиск пищи, а дом есть. «Нужно просто выждать, нужно так вот пожить хотя бы пару недель», — думал он, проваливаясь в блаженный спокойный сон. Древесина потрескивала, шипела, как будто успокаивая и рассказывая сказки.

Дима Иванов приехал с Давыдовым к больнице на мощном внедорожнике депутата. Он выскочил из машины и первым делом осмотрелся по сторонам. Иванов разделял мнение руководства, что непосредственно Давыдову покушение не угрожало, но все равно оставался шанс. Гарантировать, что у злоумышленников вдруг не поменяются планы, было нельзя. Да и об этих планах группа пока имела весьма туманное представление.

Давыдов не заметил или сделал вид, что не заметил предосторожностей сотрудника «Барьера». Он вышел из машины, не глядя ткнул в пространство брелоком сигнализации. Машина бодро квакнула в ответ. Теперь Иванов шел сзади. Давыдова здесь знали, и с ним можно было беспрепятственно пройти в любую часть больницы.

Молодой врач встретил гостей у дверей ординаторской. Смерив взглядом Иванова, он кивнул в сторону коридора и пошел вперед, бросая через плечо Давыдову короткие фразы.

— Состояние стабильное. Но в таких случаях гарантировать что-то нельзя. Чаще всего все обходится. Понаблюдаем, поколем магнезию, повторные снимочки сделаем.

— К нему никто не приходил? — из-за спины поинтересовался Иванов.

Врач обернулся на ходу, снова смерил взглядом попутчика Давыдова.

— Никто, — коротко ответил он и поинтересовался: — А вы кто такой? Из полиции?

— Вы, доктор, послушайте меня, — тяжело положил руку на плечо врача Давыдов, заставив тем самым остановиться и повернуться к нему. — Я с вашим главным врачом обо всем договорился, и он вас должен был проинструктировать. Этот… человек — специалист по безопасности. Он будет находиться здесь при вашем пациенте постоянно и неотлучно. До каких пор — это мы потом решим. Все его просьбы — это мои просьбы! И пожелания тоже.

— Я понял, — слегка нахмурился врач. — Но, надеюсь, лечить-то я своего пациента могу самостоятельно, без консультаций с вами?

— Можете, — разрешил Давыдов. — Без консультаций с нами можете. Без консультаций своего главного врача — нет. Вы перевели Глеба в отдельную палату с собственным санузлом?