Геррод стоял на равнине, где группа Тезерени, возглавляемаяего двоюродным братом Эфраимом, заготавливала тела, которые в скором временидолжны были понадобиться клану и его союзникам. Остальные враады еще не знали,что необходимым условием выживания будет доказательство верности сыновьямдракона.

Он пришел сюда, чтобы укрыться, хотя бы на время, от гневаотца, вспыхнувшего, когда обнаружилось исчезновение из города взбунтовавшегосяЗери. Геррод испытывал к нему и восхищение, и презрение. Он восхищался тем, чтотот пошел наперекор Баракасу и провел столь значительное исследование. Ипрезирал его за слабость и отступничество в решающий момент. Впрочем, Дру былединственным, к кому Геррод мог испытывать сейчас хоть какие-то чувства. Он несказал ему всего, но был достаточно уверен, что Зери своим быстрым умом смогмногое понять из его слов.

На самом деле, в отличие от своих многочисленных послушныхродственников, молодой Тезерени не хотел жить в мире, созданном в фанатичномпылу своего родителя. Точнее говоря, у него не было желания жить там, где живетего отец, неважно, духом дракона или нет. Эфраим, в болтающихся доспехах,наконец поднялся из центра пентаграммы, начерченной на земле. Геррод снеудовольствием поморщился. Ему пришлось прождать почти двадцать минут, слишкомдолго для любых приличий. Это все время грызло его: в своем клане он не имелчеткого места, разве что был помощником Рендела. И это после всех его трудов…

— Чего тебе?

Голос был лишен всяких эмоций — невиданное дело дляТезерени. Геррод изучающе смотрел на Эфраима. Его лицо побледнело и выцвело.Потусторонний взгляд студил кровь в жилах.

— Ты почувствовал это, когда Рендел оказался в первомголеме?

— Да. Очень болезненно. Для него. — Взгляд Эфраимаостановился на плече собеседника.

— Ты подправил что надо?

— Да, мы кое-что изменили.

— Когда ты продолжишь с остальными?

— Мы уже сделали дюжину штук. — Бесстрастное бледное лицотронула довольная улыбка.

— Уже? — Геррод даже отшатнулся. Неудивительно, что Эфраимтак выглядит, если ему пришлось сделать столько сосудов для враадских ка.

— Ждать вроде бы и нечего. Это очень… занимательно. —Подобие улыбки так и осталось на лице, словно его там забыли.

Геррод понимал — об этом надо срочно сообщить отцу. Задержкаможет ему дорого стоить. Кроме всего прочего, не заметить этот прыжок нельзя,и, если что-то выйдет не так, ему, Герроду, не сносить головы.

— Тебе нужна помощь. Отец пришлет еще…

— Нет! — Холодные белые пальцы вцепились в запястье Геррода.— Мы справимся! Теперь наш черед!

Глаза Эфраима засверкали. Геррод выдернул руку.

— Как хочешь, Эфраим. Но если тебе что-то нужно…

— Ты знаешь, — прервал его Эфраим своим прежним монотоннымголосом, — что возможно сохранить часть ка после смерти хозяина? Мы тутобсудили возможности… После этого никто не умрет совсем, по-настоящему. Ихможно будет оживлять, призывая внутрь голема, и…

— О чем ты?

— Да так. Мы поняли, что нам нужна только часть нас. Может,мы привыкаем к Драконьему царству. Напряжение падает.

Напряжение падает. Геррод услышал более чем достаточно.Напряжение падает, и рассудок всей группы тоже — ее глава яркое подтверждениетому. А отец вряд ли послал кого-то им на помощь. Зачем? Выдержат, чтобысделать свое дело, — и прекрасно…

Он завернулся поплотнее в плащ, снова превратившись почти втень. Эфраим сделал шаг прочь. После паузы Геррод добавил:

— Я сообщу отцу о твоем успехе. И о том, что ты уверен всвоих силах для дальнейшего.

— Превосходно.

Может, подумал Геррод, они умрут, когда никого не будетрядом, чтобы заметить и доложить. Если бы только был другой путь, не отцовский…Я бы… Его мысли прервало странное ощущение: словно телепортация не хотелаработать. Но она, конечно, сработала, и он отправился туда, куда собирался.

Эфраим дождался исчезновения Геррода и молча вернулся кцентру пентаграммы. Остальные разом подняли взгляды, и если бы их кто-то видел…он бы подумал, что это теперь один разум из одиннадцати частей. Разум, вкотором не осталось ничего от Тезерени.

Дру все изучал свои кристаллы и сравнивал то, что стало, стем, что было. Виднелись явные знаки возможного прорыва, но многие измененияпо-прежнему казались бессмысленными.

Бессмысленными. Если не…

Он припомнил сделанное Шариссой изменение. Изменение,которое не могло быть стабильным. Силы другого мира, как ранее магия враадов,вклинились в законы природы, но не калечили их. Может, подумал Дру, он неспособен уловить смысл, так как не в силах привыкнуть к мысли о том, что егомир изменен чужим?

— Таких изменений в законах силы история еще не знала, —пробормотал он.

— Что ты теперь будешь делать?

— Не я, а мы. И нечего на меня так смотреть. Я начинаюдумать, что ты знаешь больше, чем я… Или вот-вот будешь знать. Кроме того, януждаюсь в помощниках… и лучше довериться тебе, чем кому-то еще.

— Ты думаешь…— Ее глаза расширились от догадки, — тыдумаешь, тебе удастся пересечь?

Ну вот, опять она опередила его на шаг… Улыбка Дру былатакой же смятенной, как и его чувства.

— Да, это можно сделать. Все, что нам требуется, — этопопасть в точку, где силы другого мира сливаются и исчезают. Вот это-то,наверное, и есть слабое место…— Или с тем же успехом — наоборот, подумал он.Тогда его швырнет о стену такой прочности…

— Мы туда пойдем?

Он на секунду задумался.

— Телепортироваться я не отважусь. Особенно после этогозрелища. — Он махнул рукой на кристаллы. — Мы туда поедем!

Шарисса просияла и умчалась. Что уж в ней не изменилось —так это страсть к всевозможным ездовым зверям, в особенности лошадям. Лошади,редкие звери ростом выше Дру, вызывали у всех, кроме его дочки, только страх,но она ездила на них превосходно и безо всякого колдовства. Может, они не таквеличественны и могучи, как грифоны, но зато быстрее и понятливей.