Лукас смотрел на нее во все глаза: когда он в последний раз видел женщину, способную так быстро краснеть? А Бронте О’Хара покрывалась нежным румянцем по мановению ока. Почему ему это нравилось, он и сам не мог себе объяснить. Он мгновенно считывал ее эмоции.

– Ни капельки, – ответил Лукас, стараясь сдержать улыбку, – Бронте была в ужасе от этой новости. – Как только ДНК-тест подтвердил наше родство, Нико стал моим наследником, обладателем состояния в тридцать миллиардов.

– Но нам не нужны твои деньги, – запротестовала Бронте. – Все, о чем я прошу, – это твой костный мозг. Я вовсе не такая меркантильная, как могло показаться. Зачем ты купил нам дом за двадцать восемь с половиной миллионов фунтов? Я не могу принять такой подарок.

– Это не для тебя, а для Нико, – сказал Лукас, он понимал, что ради мальчика она останется там, а значит, у него будет возможность находиться рядом с этой женщиной.

Кровь сильнее застучала в его висках, острое желание охватило его, однако Лукас не сделал ни одного шага навстречу, он должен контролировать свои эмоции.

– Ты не вправе отнимать у Нико то, что принадлежит ему по праву рождения, – продолжил Лукас. – Нико – сын Алексея, и ему отойдет часть наследства Блэкстоунов.

Лукасу оставалось только надеяться, что Нико не унаследует судьбу братьев Блэкстоун. Но он уже успел заметить, что для Бронте малыш как родной сын. А вот их с Алексеем мать никогда не проявляла интереса к детям: ни когда они родились, ни позднее, когда уже стали достаточно большими. Она стремилась получать удовольствия от жизни, бездумно тратя состояние мужа. Детьми занимались бесчисленные няни и гувернантки, и так продолжалось до тех пор, пока мать не разбилась в авиакатастрофе накануне их дня рождения. Им не было еще и пяти лет, когда мать погибла.

Лукас до сих пор помнил, как в комнату вошла их няня и сказала, что мама больше не придет к ним. Он тогда не понимал, почему у обычно строгой няни было заплаканное лицо.

Странно, но он совсем не ощутил потери, даже спустя годы он так и не почувствовал этого. Он научился быть самодостаточным и контролировать свои эмоции. Разве это не признак силы? Он знал, насколько может быть больно, когда реальность не отвечает твоим ожиданиям, когда отвергают твои чувства. Лукас был рад, что у его племянника есть тетя, которая может позаботиться о нем. Ребенок был не один в этом мире, особенно сейчас, когда он столкнулся с болезнью.

Лукас посмотрел на Бронте и нахмурился: темные круги залегли под ее глазами, она еле стояла на ногах от усталости. Он понимал, что не только мальчику пришлось нелегко в последнее время. Лукас все еще был зол на нее, ведь Бронте столько времени скрывала от него племянника, но в глубине души он понимал, что она была права. Сейчас Лукас знал только одно: права Бронте или нет, но ребенку нужна помощь, которую Бронте не в силах оказать.

Лукас невольно потер свой шрам на щеке. Хватит! Речь идет о Нико, а не о нем. Несмотря на то что он вовсе не жаждал общаться с ребенком, Лукас был уверен, что должен обеспечить его безопасность, даже если Бронте против.

– А мы не могли бы сделать вид, что Нико не твой племянник? Придумали бы какую-нибудь историю для прессы, – предложила Бронте.

– Слишком поздно, – усмехнулся Лукас, поражаясь ее наивности. – История с Нико уже всплыла наружу. Моя пиар-служба уже организовала пресс-конференцию, завтра я сделаю краткое заявление, что Нико – мой наследник, расскажу, что ребенок болен и попрошу войти в наше положение и не беспокоить нас в такое непростое время.

– И это сработает? – Бронте посмотрела на него несчастными глазами.

Она была похожа на брошенного щенка, который ищет хозяина. В ее глазах еще светилась надежда, что все обойдется. Лукас невольно поморщился – он почти физически ощущал отчаяние Бронте.

– Я постараюсь успокоить журналистов, – сказал он. – Нужно поскорее замять эту историю. Голая правда не продается так хорошо, как непроверенные сплетни. Но тебе все равно придется переехать в новый дом, – заметил он. – Пресса – не единственная угроза.

Какой бы юной и наивной она ни была, Бронте должна понимать, что некоторые люди могут пойти на крайности, лишь бы получить деньги. Тем более все эти четыре года она одна тащила на себе ребенка.

– Понимаю, – кивнула она. – Прости… Ты все делаешь верно, а я лишь усугубила ситуацию. Но все так неожиданно…

– Я думаю, ничего ужасного не случится, если ты больше не будешь мыть туалеты, – сказал он.

Он заметил, как ее глаза расширились от удивления. Бронте вспыхнула.

А что она думала? Конечно, он разузнал о ней все до мельчайших подробностей.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы мыть туалеты! – Бронте вскочила, ее глаза сверкали, перед ним была просто разъяренная фурия. – Кто-то должен делать и эту работу. Ты ведь тоже платишь кому-то за уборку твоего дома.

– Несомненно, – отозвался Лукас. – Но эти люди предпочли бы этим не заниматься, будь у них такая возможность.

Лукас вздохнул. Бронте была образованной и умной девушкой, а ей приходилось делать такую черную работу. Она должна заботиться о Нико, и это – превыше всего. Из сведений, добытых службой безопасности, он знал, что Бронте стала опекуном своего племянника, вернее, их племянника, в восемнадцать лет. Бронте не боялась браться за любую работу, лишь бы свести концы с концами. Ей нужно было рассказать о Нико намного раньше, но она поступила так вовсе не из-за эгоистических соображений. А ведь она могла бы шантажировать его этим ребенком.

– Не сомневаюсь. – Бронте выглядела потерянной и угнетенной. – Я не скучаю по своей работе уборщицей, но мне не нужна публичность. Наверное, мне и в голову не приходило, что такое может быть. Когда я приехала в «Манхэттен», у меня было только одно желание – уговорить тебя помочь Нико. Не стоило мне выкладывать всю правду при свидетелях.

– Ты не виновата. – Лукас двумя пальцами взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. – Анализ подтвердил отцовство Алексея. Рано или поздно пресса бы докопалась до этой информации. Для нас обоих это непростая ситуация, – сказал он, удивляясь, насколько откровенным он может быть с нею. – Я был просто не готов к новости, что у меня есть племянник и я его единственная надежда на спасение.

Бронте глубоко вздохнула, в ее глазах стояли слезы.

– Ты прав, конечно, – глухо произнесла она. Лукас почувствовал напряжение в ее голосе. Она извинялась перед ним? – Я постараюсь во всем помогать тебе, а не нарушать твои планы. Я действительно ценю все, что ты делаешь для нас.

– Значит, ты все-таки переедешь в новый дом? – уточнил он, стараясь, чтобы его вопрос не звучал как приказ.

– Да, – после минутного колебания ответила Бронте. – Если ты считаешь, что это необходимо.

– Да, необходимо. А охранники? Мне нужно твое содействие во всех вопросах. Это касается безопасности Нико.

– Я понимаю, – кивнула она, но Лукас заметил, что Бронте внутренне сопротивляется этому.