что у меня алкогольное похмелье. Голова гудела, лицо припухло. Я на автопилоте заваривала себе кофе и разогревала кашу Илюше.

— Не хочу манку. — капризничал сын.

Сил спорить не было. Я молча отрезала кусок докторской колбасы и положила его на белый хлеб. После чего тарелку с бутербродом подвинула сыну. Тот с удовольствием вцепился в запретный сандвич. Запретный потому, что в обычные дни я не разрешала сыну есть колбасу. Хотя Паша иногда шел мне наперекор и подкармливал Илью.

Поэтому сейчас сын с удовольствием уплетал бутерброд. А у меня было время собраться с мыслями. Терпкий кофе смешивался с нежностью молочной пенки. Каждый глоток приносил с собой ясность мыслей.

— А я сегодня весь день проведу с крестной? А папа скоро приедет?

Илья снова начал забрасывать меня вопросами. Обычно мне нравилось, что мой сын такой любознательный. Я считала, что это задатки высокого интеллекта.

Но сегодня у меня просто физически не хватало сил отвечать на вопросы сына. Особенно те, которые касались его отца.

— Дина посидит с тобой несколько часов. — устало проговорила я.

Я попросила подругу присмотреть за Ильёй, пока мы с мамой поедем к нотариусу. Уже через несколько минут на пороге появилась Дина.

— Только тебе, Настя, я могу простить то, что пришлось встать так рано в выходной.

Дина сняла солнцезащитные очки и прошла в дом.

— А мне? А меня готова простить? — тут же заверещал Илья.

— А тебе я готова простить что угодно. — рассмеялась Дина.

Я каждый раз с умилением наблюдала за их общением. Мне казалось, что Дина сама не понимает, какой прекрасной матерью она могла бы стать.

— Ты ещё не готова?

Подруга посмотрела на меня сочувственным взглядом. Видимо, выглядела я так же паршиво, как и чувствовала себя.

— Мама сейчас заедет за мной. Пойду соберусь.

Я быстро поднялась наверх и встала под прохладный душ. Струи воды словно пики врезались в кожу. Зато я почувствовала себя намного бодрее.

Надев черную футболку и прямые брюки спустилась вниз.

— Выглядишь траурно. — отметила Дина.

— Вот спасибо, подруга. — усмехнулась я и послала ей и сыну воздушный поцелуй.

Мама уже ждала в машине. Мы вместе отправились к юристу.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально. Я держусь. Не волнуйся, мам.

Я смотрела перед собой. На самом деле все было очень плохо. Шоковое состояние отступило, оставив после себя пустоту. Как будто что-то во мне умерло. В глазах горели слезы, но внутри была лишь беспросветная тьма. Каждый вздох был тяжелым, словно мне отказывали легкие. Я ощущала, как душа разрывается на куски от боли и разочарования.

Картинки с изменой мужа врезались в мою память, вгрызаясь в сознание. Я смотрела на обломки своих надежд и мечтаний, разбросанные передо мной. Было больно осознавать, что все, во что верила, казалось бесполезным и ложным. Мир стал серым и безжизненным, словно лишился своего смысла.

Юрист подготовил необходимые документы для совершения сделки. Я переписала квартиру на имя мамы. Видимо, Паша просто не успел ничего сделать с недвижимостью.

— Это ещё не всё. Я взял на себя смелость проверить все имущество. Настя, кафе продано. — проговорил юрист.

Мужчина смотрел на меня пронзительным взглядом. А я в недоумении переглянулась с мамой.

— Я не понимаю…

Мой голос дрожал, а слова путались.

— Как это продано? — вмешалась мама.

— Муж Насти передал кондитерскую третьему лицу. Несколько дней назад.

— Как это вообще возможно? — возмутилась мама.

— У Павла была доверенность на полное распоряжение имуществом. Поэтому, к сожалению, это возможно. — произнес адвокат.

Я закрыла лицо руками. Как же доверчива и глупа была. Разве можно вот так подарить мужу всю себя? Наверное, когда любишь, способна на все. Собственные чувства настолько заполонили меня, что я готова была сделать все, чтобы удовлетворить его желания и сделать Пашу счастливым. Меня совсем не смущало то, что у мужа не получалось найти себя в работе. Я просто доверяла ему.

— Но что-то ведь можно сделать? — с надеждой спросила я.

— Мы можем только подать в суд. Но дело может затянуться на годы. И я не обещаю положительный исход.

В 17 лет у меня появился собственный бизнес, благодаря маме. А в 24 года я своими руками уничтожила то, что так сильно любила. Ведь эта кондитерская была неотъемлемой частью моей жизни.

Глава 16. Настя

Мама молчала. И это было хуже любых слов. Хотя никакие обвинения не сравнятся с тем, как сильно я ругала сама себя изнутри. Хотелось выть от бессилия.

Стыд, позор, тяжёлая ноша вины перед мамой уничтожали меня. Хотелось исчезнуть с лица земли. Стереть любое напоминание о себе. Я не оправдала надежды мамы, доставила ей лишь разочарование и горечь. Мои ошибки и поступки нанесли ей больше бед, чем можно себе представить. Я чувствовала, что не заслуживаю любви и заботы мамы, и это мучило меня до глубины души.

Я тут же вспомнила об Илюше. Теперь мне нечего было дать и сыну. У меня не стало бизнеса, который приносил прибыль.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем. — проговорила мама.

Мы сидели в машине. Хотя так и не отъехали от офиса юриста, пребывая в оцепенении.

— Мам, не говори Кириллу про кондитерскую. Он же может ввязаться в какой нибудь заварушку против Паши. Не хочу, чтобы Кирилл пострадал из-за меня.

Кроме этого, мне было стыдно не только перед мамой, но и отчимом. Вот такая нерадивая дочь. Другие приумножают накопления. А я все разрушила.

— Не волнуйся из-за Кирилла. Я подберу нужные слова, чтобы все ему объяснить.

Мы приехали домой. Радостный Илюша подбежал к нам.

— А папа разве не с вами?

Ребенок переводил взгляд с мамы на меня. А в моей голове до сих пор не укладывалось, каким подонком нужно быть, чтобы вот так обмануть меня. Ведь он лишил семейного бизнеса и сына.

— Нет, не с нами. — ответила я сыну.

— Как дела? — напряжённо спросила Дина, видя наши унылые лица.

Пока мама пошла смотреть подарки внука, о которых он ей увлеченно рассказывал. Я объясняла Дине, как сильно Паша подставил меня.

— Не могу поверить. Зачем ему это? Ведь кондитерская приносила стабильный доход. — задумчиво проговорила подруга.

Я тоже задавала себе тот же вопрос. Ведь Паша продал кафе ещё до того, как застала его с любовницей.

— Наверное, он готовил пути отступления.

— Думаешь, влюбился в эту официантку? — брезгливо спросила Дина.

— Возможно. Но разве так поступают настоящие мужчины? Кондитерскую открыли я и мама, когда Паши ещё не было. А он пришел на все готовенькое. Так ещё и решил забрать все это себе!