того вы и проиграли сражение, что не дали возможности вашим лучникам вступить в бой.

– Возможно, сир, – с достоинством отвечал граф Раймунд, – но простолюдинам негоже вступать в битву раньше господ.

Король задумался и стал прищурено разглядывать что-то на грязном полу. Несколько секунд стояла тишина, затем Генрих встал со стула. Снова с трудом поднялись и рыцари.

– Скоро, господа, все французские земли будут под моей короной, – сказал он мягко. – Так празднуйте же вместе, рыцари Англии и Франции! Вам уже почти нечего делить. Я, кстати, заходил к вам, чтобы лично поблагодарить: одних за победу, других – за поражение. Лучники и пехотинцы это неплохо, но я всегда знал, что могучие паладины – главная моя опора. Сейчас же мне пора, господа.

Король повернулся и пошёл к выходу, но в дверях остановился и шепнул что-то слуге, а уж затем вышел. Вышли и все из его свиты. Рыцари с большим облегчением вздохнули и попадали на свои места. Разговоры и возлияния продолжились, как ни в чем не бывало. Кто-то вспомнил, что король Генрих пятый и сам не жаловал чернь. В одном из походов в Нормандии он приказывал не только не кормить беженцев из разоренных городов, но даже отнимать у них все припасы. Много тогда их померло с голоду.

Из распахнутых дверей вдруг в комнату вкатилась средних размеров старая винная бочка. Голос откуда-то из сеней проинформировал, что это де подарок короля. Рыцари довольно замычали и стали пить за Генриха.

Хмурое осеннее солнце торопилось за горизонт, будто богу Ра было противно наблюдать за бесчинствами этих знатоков бранного дела, и даже предстоящая битва с бессмертными силами хаоса была для него меньшим злом. Серое октябрьское небо не сулило в ближайшие десятилетия ни рыцарям, ни многострадальным французским землям ничего хорошего.

Артур заметил краем глаза, что вновь где-то на периферии восприятия забрезжила тьма. Та самая, что унесла его сначала в это путешествие по мистическим коридорам памяти, затем была пристанищем древнего змея, после – тканью Константинопольской ночи и сумрака ханской юрты. Тьма явилась и заволокла всё.

Прикоснувшись к её ледяному бархату, Артур на мгновение вспомнил, что он именно Артур, и успел за этот миг испугаться, обрадоваться, и испугаться снова. Второй испуг произошёл от того, что он сумел постигнуть весь ужас происходящего с ним и его друзьями. Он понял, что их сознания растворились в этой черной жиже прошлого, что вместо них возникло, точнее – стало очевидным – одно общее для всех живых существ «Я». Страшнее всего для Артура было постичь, что это «Я» не только общее, но оно ещё и абсолютно чуждое какому-бы то ни было человеку. Оно вечное, единое, а все люди просто получают возможность прикоснуться к нему, воспользоваться им совсем в крохотном отрезке времени, что зовётся жизнь.

Миг прошёл, тьма отступила от Артура, и он тут же исчез, уступая место Марио Бевиторе – близкому другу «Меченого», короля преступного мира Чикаго, в паспорте которого написано, что он Альфонсо Фьорелло Капоне.

Марио понял, что только что видел какие-то странные сны о прошлом, но сильно зажмурившись, отогнал от себя этот вздор. Чего только не привидится от хорошего шотландского вискаря?!

Кроме означенного господина Бевиторе в огромной комнате люксового гостиничного номера отеля Хоутхорн было полно народу. Сплошь уважаемые, дородные господа, почти все итальянского происхождения. Тут был и Альберт Анастасия, начальник «стола заказов», попросту говоря – главарь банды наемных убийц, работающих на Капоне, и старик Лука Лачетти – большая шишка с восточного побережья, глава одной из семей, и даже старик Мозес Левански – личный бухгалтер «Меченного», придумавший схемы работы с профсоюзами. И ещё было много боссов меньшего калибра. Капоне снял, как водится, весь отель для того, чтобы как следует повеселиться. Веселье же его могло продолжаться неделю.

– Я, друзья, все чаще вспоминаю почему-то беднягу Тони Ломбарди, да упокоится его душа с миром, – развалившись на огромном диване и хмуро глядя в окно, заявил Альберт Анастасия.

– Наверное потому, старина Альби, что скоро годовщина его смерти, – сказал, дымя сигарой Марио, сидевший в огромном кресле.

– Наверное. Хороший был парень, молодой совсем погиб.

– Эти пули, что убили его, предназначались боссу, – вставил старик Левански, протирая пенсне. – Моранские ирландские свиньи стреляли. Так что Тони, можно сказать, пожертвовал собой ради падроне.

– Да, друзья. Выпьем же за Тони! – повернулся Альберт от окна к остальным и поднял стакан.

– За Тони!

– За Тони, пусть земля будет ему пухом.

Выпили.

– А падроне сегодня ещё появится или нам снова гулять без него, – фальшиво поинтересовался Марио.

– У него как всегда дела, – пожал плечами Альберт

– Какие дела, Альберто? – усмехнулся Марио. – Я видел, как ему в верхний номер привезли целый кордебалет.

– А что, тоже важные дела, – улыбнулся Альберт.

Все присутствующие в комнате, кроме хмурого и серьёзного дона Лачетти, сдержано засмеялись

– Слышали новость? – потягиваясь в кресле, сказал вечный болтун Марио, – В Белом доме президент Гувер как последнюю сучку отымел нового генпрокурора. «Какого черта,– говорит, – мистер Митчел, наша страна превратилась в бандитское логово? Всюду коррупция, убийства, торговля алкоголем! А что, – говорит, – творится в Чикаго, это же просто уму непостижимо! ФБР мне сообщает, что этот город вообще весь куплен итальянской мафией! А этот их дон Капоне даже не прячется, а постоянно раздаёт интервью, гордясь своей неуязвимостью!

Марио Бевиторе умел смешно рассказать историю, постоянно кривлялся и забавно менял голос, изображая чьё-либо высказывание, поэтому все всегда хохотали от его баек. Как было и сейчас.

– «Так что, Уильям, хоть ты и заступил совсем недавно на должность, спрос будет с тебя по самое не могу, если ты не покончишь с этими мафиози!…», – под дружные смешки продолжал Марио.

– Марио, братишка, прекрати, я сейчас лопну со смеху! Гувер… сказал покончить… с мафиози… умора! – держась за живот, мямлил сквозь смех Альберт.

– А вот зря, кстати, зубы скалишь, малыш Альби, – сурово пробрюзжал вечно недовольный старик Лачетти. – Если они так заговорили в Белом доме, значит возьмутся за нас теперь всерьёз.

Смех тут же прекратился.

– Да ну нет, дон Лачетти!, – махнул рукой Альберт. – Неужели Вы всерьёз считаете, что боссу может грозить опасность от властей? Это же абсурд. О, дио! В мире всё решают деньги, всем известно. Босс купил всех в Чикаго, даже мэра поставил своего, неужели вы думаете, что у него не хватит средств и на президента?!

– Ваффанкуло! – начал выходить из себя старый дон. – Что ты несёшь? Ты пьян.

– А, да бросьте, дон Лачетти, – вступился за друга Марио, – Альберто прав, ничего у