— Мисс Мартин не воровка, — отрезал Питер.

— Откуда вы знаете? — спросил один из окружавших его джентльменов. — Вы с ней до этого были знакомы?

— Кражу совершила не мисс Мартин, — решительным тоном заявил Питер. — Я считаю бесчестным бросать тень на репутацию женщины.

— Да, но откуда вы знаете, что она…

— Я стоял рядом с ней! — перебил Питер. — Бедную женщину замучил попутай. У нее не было возможности незаметно подобраться к браслету. Не знаю, конечно, кто поверит теперь на слово мне, человеку, на которого наклеили ярлык главного подозреваемого!

Последние слова он произнес с горькой иронией.

Джентльмены стали тут же горячо убеждать его в том, что он не прав.

— Добрый вечер, мистер Томпсон, — раздался вдруг рядом с Питером знакомый мелодичный голос.

Это была Тилли. Кровь сразу же прилила к лицу Питера, и он резко обернулся. Он стремился избежать этой встречи и… жаждал ее.

— Рада видеть вас, — с улыбкой промолвила Тилли, и у Питера затрепетало сердце.

— Добрый вечер, леди Матильда, — сказал Питер и, поклонившись, поцеловал ей руку.

Тилли поздоровалась с Робби и снова обратилась к Питеру:

— Может быть, вы представите меня своим товарищам по службе?

Питер, нахмурившись, выполнил ее просьбу. Ему казалось, что все его приятели были очарованы Тилли. Или, вернее, ее приданым. Гарри вел себя неосмотрительно, когда хвастался состоянием сестры в разговорах с фронтовыми товарищами.

— Я слышала, как горячо вы защищали мисс Мартин, — промолвила Тилли, когда Питер, наконец, познакомил ее с приятелями, а затем обратилась к остальной компании: — Господа, я тоже была там и уверяю вас, мисс Мартин не могла украсть браслет.

— Так кто же это сделал, по вашему мнению, леди Матильда? — спросил один из бывших военных.

Тилли слегка поджала губы. Тот, кто хорошо знал ее, видел, что она была раздосадована вопросом. Однако выражение лица Тилли оставалось по-прежнему приветливым.

— Не знаю. Думаю, что браслет завалился за столик и, его скоро найдут.

— Да, но леди Нили наверняка уже приказала обшарить всю комнату, — возразил один из бывших военных.

Тилли беспечно махнула рукой. Этот жест свидетельствовал о том, что ей надоело обсуждать пропажу браслета, и разговор плавно перетек в другое русло. Питер был поражен тем, с какой легкостью Тилли положила конец неприятной дискуссии и перевела беседу на другую тему.

Он слушал вполуха, как его приятели и Тилли говорили о погоде, которая в этом году не радовала жителей столицы, и отпускали едкие замечания по поводу нарядов некоторых гостей. Его лицо приняло выражение вежливой скуки. Тем самым Питер пытался продемонстрировать полное безразличие к Тилли, видя, что в их сторону собравшиеся в бальном зале гости бросают косые взгляды.

Однако Тилли вдруг повернулась к нему и промолвила:

— Мистер Томпсон, вы слышите, что уже заиграла музыка?

Питеру не хватило духу сделать вид, что он не понял ее намека. Он предложил Тилли руку и повел ее в центр зала. Оркестр играл вальс.

Как только их пальцы соприкоснулись, Питер почувствовал, что летит в пропасть.

Он убеждал себя в том, что совершает огромную ошибку, что их не должны видеть вместе, но ничего не мог поделать с собой. Его сердце переполняла радость от того, что он сжимает Тилли в своих объятиях.

В конце концов, он махнул рукой на то, что его поведение может возбудить новую волну сплетен и дурная слава охотника за приданым закрепится за ним навсегда. Вальс с Тилли был ему дороже незапятнанной репутации.

В начале бала в доме леди Харгривз Тилли удалось уйти из-под строгого надзора родителей. Почувствовав свободу, она сразу же стала разыскивать Питера Томпсона, а заметив его, устремилась туда, где он стоял.

Тилли рассчитывала, что он окружит ее вниманием, но этого не произошло. Питер держался холодно и отчужденно, и это неприятно поразило Тилли.

Она была раздосадована тем, что ей в присутствии десятка других джентльменов пришлось прозрачно намекать на свое желание потанцевать с ним. Но как только Питер закружил ее в вальсе по просторному залу, ее обида и раздражение испарились.

Тилли явственно ощущала прикосновение его ладони к своей спине, и по ее телу проходил трепет. Выражение его лица изменилось. Холод и отчуждение в глазах Питера сменились пылким огнем. Заглядывая в их глубину, Тилли чувствовала, что у нее перехватывает дыхание.

Если бы не лежавшая у нее на спине твердая рука Питера, она бы, пожалуй, бросилась сейчас ему на грудь и припала к его манящим губам. И тогда ей стало бы наплевать на скандальность ситуации, на то, что на них устремлены десятки глаз.

Но рука Питера одновременно возбуждала и сдерживала Тилли. Через некоторое время прикосновение его ладони стало более нежным, мягким. Питер как будто крепче прижимал Тилли к себе, хотя расстояние между ними не сокращалось. В груди Тилли вспыхнуло пламя и охватило ее жарким огнем.

— Я сделала что-то такое, что вызвало ваше недовольство? — спросила она, пытаясь отвлечься от мыслей о губах Питера.

Огонь желания готов был поглотить ее.

— Вовсе нет. С чего вы это взяли? — грубовато промолвил он.

Тилли пожала плечами:

— Мне так показалось. Вы стали вести себя… отчужденно, что ли. Я вдруг почувствовала, что вам неприятно мое общество.

— Ерунда, — хмыкнув, сказал Питер тем тоном, каким мужчины обычно говорят с женщиной, очевидную правоту которой не желают признавать.

Тилли выросла бок о бок с двумя братьями и прекрасно знала, как надо обходиться с мужчинами.

— Вы были великолепны, когда защищали мисс Мартин, — заметила она.

Его рука, лежавшая на ее спине, напряглась.

— Так поступил бы каждый.

— Нет, — мягко возразила Тилли, — далеко не каждый. И вы это прекрасно знаете.

Она подняла на него глаза, ожидая, что он сейчас снова начнет перечить ей. Однако Питер был умным человеком и не стал этого делать.

— Джентльмен ни в коем случае не должен бросать тень на репутацию женщины, — сказал он сдержанным тоном.

Тилли восхитил и смысл этой фразы, и тон, которым она была произнесена. Ее очаровали суровые нотки, звучавшие в голосе Питера, и его строгие жизненные принципы.

Хотя возможно, он не всегда придерживался их. В обществе существовала мода на повес, легкомысленно относящихся к женщинам. Впрочем, Тилли не считала Питера жестоким человеком, способным причинить женщине серьезную душевную травму.

— Женщине тоже не следует наносить ущерб репутации джентльмена, — заметила Тилли. — Мне жаль, что леди Уислдаун нарушила это правило. Она дурно поступила, возведя на вас напраслину.