Всё чётко и по делу.

Настолько, что мне ничего не остаётся, как позвать всех ужинать. Тем более я сегодня расстаралась. Жаль будет, если всё пропадёт.

Ленусик ничего есть до утра не станет. Ушла в спячку.

А потраченных сил жаль.

Усаживаемся за стол. Мне необычно ужинать в своём доме с едва знакомыми людьми.

Но им, похоже, норм.

Аня, не замолкая, рассказывает что-то про практику, студенческую жизнь, курсовые.

Лев аппетитно поглощает приготовленную еду. И мне кажется, совсем на меня не смотрит.

Но стоит мне только наколоть малюсенький солёненький корнишончик, как, не дав мне донести его до рта, снимает с вилки и съедает сам.

— Тебе пока нельзя. — Поясняет он свою беспардонность.

А я… облизавшись на его аппетитный хруст, захлопываю свой рот, проглатывая слюну и гадая, есть ли предел развязности этого доктора.

— Когда раздавали наглость, ты, наверное, первый стоял в очереди. — Бурчу я обиженно. Ну что может случиться от малюсенького маринованного огурчика?

А ЗЛО лишь расплывается в открытой очаровательной улыбке. И такое у него солнечное становится выражение лица, как у нашкодившего мальчишки, что я слегка зависаю, любуясь.

— Да нее, зная моего папку, он несколько раз за ней подходил, расталкивая всех локтями. — Не теряется с ответом Аня.

Я закашливаюсь, давясь смехом.

— Когда я ем, я глух и нем. — С очень прозрачным намёком поучительно изрекает Лев.

Брови Нюты демонстративно наигранно взлетают вверх.

— А я нормальная. В кого только пошла?

И всё. На этом моменте моя чопорность трещит по швам. Я просто срываюсь в хохот, хватаясь за ещё заживающий бок, и чуть не падаю со стула.

Эта парочка бесподобна.

— Эй-ей. Полегче. — Подхватывает меня Лёва, стараясь не навредить ещё не зажившим рубцам. — Не надо мою шедевральную работу портить. Не каждому так везёт, чтобы эти золотые руки ему что-то штопали.

— От скромности ты не умрешь.

— Не дождётесь. Я буду жить долго и счастливо, и ещё всем вам надоем.

Завершаем ужин в непринуждённой расслабленной обстановке. Расходимся по комнатам. И только начинаю готовиться ко сну, Ленусика снова сметает с кровати новый приступ. Бедную девчонку колбасит не по-детски.

Я вся бледная замираю в коридоре под дверью, так и не сумев себя заставить зайти, отключиться от происходящего и помочь дочери.

Лев, видя моё состояние, с ворчанием «Всё понятно. Марш в постель.» сам идёт на помощь моей дочке.

Заботится о ней. Умывает. Укладывает обратно в постель. Даёт выпить лекарства.

Так о ней не заботился даже родной отец. Так бы не смогла даже я.

От него разит такой нежностью, что хочется заплакать, глядя на воркование этих двоих.

Моя благодарность готова перелиться через край. Зорин в этой ситуации стал моим спасением. Моя совесть успокоилась, что дочь под чутким присмотром Льва. А как же я себя корила…

Но поддержка мужчины так кстати, что смиряет меня с его дерзостью и беспардонностью.

В целом всё не так плохо, как казалось поначалу.

Единственным неудобством стала одна единственная ванная на такую толпу. Пришлось всем друг друга дожидаться. А как хозяйка, я была замыкающей. Поэтому до кровати доплелась в полусонном состоянии чёрте во сколько. Как упала, так и отрубилась.

Глава 10

Ночью намаявшись на неудобном диване плюю на всё и иду спать на кровать к Ире. Она спит, как сурок, даже не почувствовав, что уже не одна.

Устраиваюсь поудобнее на ортопедическом матрасе.

Во-от… Совсем другое дело!

Не могу себе чётко объяснить, почему эта семья так запала мне в душу, но то, что мне нравится быть её частью, меня наполняет внутренним теплом.

Решение остаться с ночёвкой на несколько дней пришло спонтанно.

А я привык поступать так, как велит в данный момент мой разум и логика. Не люблю нерешительность и долгие раздумья. Мне ближе алгоритм «решил, что так лучше — встал и сделал».

В моём возрасте размениваться по мелочам уже не солидно.

Нравится женщина — бери. Хочешь что-то поменять — действуй.

Жизнь так коротка, чтобы выплясывать непонятные танцевальные па, вопреки тому, чтобы жить в удовольствие.

Со стороны это может удивлять, но мне не нужно пять свиданий для того, чтобы понять подходит мне женщина или нет. Я чётко знаю, что мне нужно. И если я это нахожу, то делаю всё, чтобы добиться своего.

Под утро ощущаю мучительный стояк. И уютно спящая на моём плече адвокатесса так прижимается к моему боку, что ещё чуть-чуть… и утреннему незащищенному сексу быть.

Веду рукой по её спине… ниже по полушарию попы. Сминаю, вжимая в себя сильнее.

Чёрт бы всё побрал!

Поворачиваюсь на бок и приоткрываю сонные веки, чтобы впиться в потрясающие мягкие губы со вкусом вишни.

Но… натыкаюсь на опасный кошачий прищур…

— Зорин, твой барзометр не зашкаливает?

Эх, а как всё хорошо начиналось. Но злющая рысь мне тоже нравится. Мне в этой женщине вообще всё нравится. Ничего бы не стал менять. Всё в идеальных пропорциях для меня.

— А что не так? — Невинно спрашиваю я, продолжая сонное рукоблудие.

— Я тебе выделила целый диван в гостиной. Ты как здесь оказался?

— Я уже дяденька взрослый, в некоторых местах даже перезрелый, и моя спина категорически не согласна спать на неудобных диванах.

— То есть хочешь выселить меня из собственной кровати?

— Ни в коем случае! Как плохо ты обо мне думаешь. Нам обоим здесь места хватит.

— Это! Моя! Комната! Ты переходишь границы.

— Я ещё даже не начинал их пересекать, а ты уже шумишь. Тише, буйная моя. Детей разбудишь. А так у нас есть в запасе ещё полчаса. Нам хватит.

И впиваюсь в пухлые губки с жаждой испить их сладость до дна.

Углубляю поцелуй, заглушая протесты. И для полной отключки адвокатского сознания нахожу волшебную «кнопочку», при круговых движениях по которой моя дикая кошечка превращается в ласкового котёнка, прогибающегося от удовольствия в спинке.

Вот так! А то — моё, границы, дистанция.

Не может быть никаких границ между желающими быть вместе мужчиной и женщиной.

А я желаю! Не передать как! И она тоже!

Остаётся только показать насколько сильно…

И я показываю. Довожу пальцами до полубессознательного бреда, что вырывается из вишнёвых уст.

Мгновенно освобождаю обоих от белья, и уже готовый ворваться во врата рая… остаюсь на кровати один.

В квартире раздаются шаги и хлопают двери. Ира, как ужаленная, подрывается и натягивает на себя первую попавшуюся тунику до середины бедра.

С отрезвляющим разочарованием падаю на спину.

Моя кошечка в мою