Это мой пунктик. В прошлом у меня было много неопрятных съёмных квартир с бывшим и постоянная нехватка денег. Поэтому сейчас я стараюсь избавиться от гнилых воспоминаний, которые въелись в душу. А изгоняются они только уборкой и красивой сервировкой. Чтобы та самая душа пела и плясала.

Услышав звук открываемой двери, спешу в прихожую встречать свою радость.

— Мамочка, что-то мне нехорошо. — Едва шепчет дочь.

Ленусик еле-еле передвигает ногами, держась за стенку, и вся зелёная тут же направляется в туалет. Её выворачивает наизнанку.

А я в шоке и растерянности стою, прибитая к полу, и не могу сдвинуться.

В такие моменты быть рядом с человеком, которого рвёт, мне невыносимо. У меня начинаются те же симптомы. Жду под дверью, проклиная себя и свою «особенность» самыми ужасными словами.

Лена едва живая выползает из туалета. Обнимаю её за плечи и помогаю дойти до кровати, куда она падает, как подкошенная.

Куда бежать? Кого звать?

И мозг сам подбрасывает готовое решение. Хватаю телефон и звоню доктору ЗЛО.

Через пять долгих гудков мне всё же отвечают:

— А я хотел дать тебе время соскучиться, а ты уже?

— Чем ты кормил мою дочь?! — Цежу я со злостью.

— Не понял…

— Какую гадость ты ей давал? Ей безбожно плохо. Вся бледная, как простыня. Как тебе доверяют больных, если ты за подростком усмотреть не можешь?

Меня понесло. Но когда Ленусик болеет, я всегда впадаю в панику. Потому что ни черта в медицине не понимаю. А то, чего я не знаю, меня пугает.

— Стоп, женщина! Кратко и по существу. Её тошнит?

— Её рвёт!

— Температура есть? Педиатра вызвала?

— Не знаю. Надо проверить. — Растерянно отвечаю я.

Господи, это же так логично. Позвонить в детскую поликлинику и вызвать врача, а не орать на ЗЛО.

Но я помешанная мамашка, и болезни ребёнка меня просто сносят в панику.

— Ставь градусник и звони в поликлинику. Я скоро приеду.

— Спасибо. — Уже совсем тихо шепчу я.

Бегу проверять температуру у дочери. Запихиваю подмышку электронный градусник. Нахожу в телефонной книжке нужный номер для вызова педиатра. Но автоответчик сообщает, что «заявки на вызов врачей на дом принимаются до четырнадцати часов дня».

А уже больше. Гораздо больше.

Как давно она так серьёзно не болела. Насморк пару раз в год я даже не считаю. С этим она сама всегда ходила в поликлинику и брала больничный. Девочка у меня обязательная и сознательная. Участковый педиатр в курсе, просто передаёт мне лист назначений и сроки повторного прихода через дочь.

А тут напасть, откуда не ждали…

С тяжестью на сердце сажусь рядом с Ленусиком и глажу её по голове. Сама в телефоне читаю симптомом какой болезни может быть тошнота и рвота.

— Как мне тебе помочь, моя девочка? Лучше бы я сама ещё раз переболела, чем наблюдать, как плохо тебе.

Беспомощность выбивает дух, когда ты не можешь ничего сделать для собственного ребёнка — самое худшее, что может случиться с матерью. Не люблю оставаться один на один с проблемой. Когда дочь здорова, я любую гору сверну, пройду там, где никто не пройдёт. А вот сейчас я просто переживающая мама.

Пищит градусник. Температура есть, но небольшая.

Сколько таких бессонных ночей я провела возле её кровати. Не счесть.

Ленусик снова подрывается в уборную. Её снова выворачивает от рвотных спазмов.

А я не могу туда войти, чтобы даже просто придержать её волосы. Чёрт бы побрал мою сверхчувствительность!

И мне стыдно. Чувствую себя недоматерью, потому что всё, что я могу предложить своему ребёнку в трудную минуту — это лишь погладить её по голове.

Дожидаюсь возвращения дочери. Помогаю ей устроиться поудобнее на кровати.

И опять впадаю в недобрые мысли…

Я была ей и мамой, и отцом. И родителем, и другом. Мы так сроднились, что я с ужасом жду момента, когда придётся её отпустить.

Я понимаю, что рано или поздно это случится. Но что тогда останется у меня? Работа? Зачем она мне, если Ленусик найдёт другую опору и поддержку?

Не взрослей, моя девочка, так быстро. Не торопись жить самостоятельно.

Глубоко уйти в меланхолию не позволяет дверной звонок.

Бегу скорее открывать.

Смотрю на Льва, как на Бога, сошедшего с небес.

Я искренне рада видеть Зорина. И мне плевать на наши споры и колкости, разногласия и недопонимания. Главное, что он тут. Приехал. Мне сейчас нужен кто-то рядом, чтобы не загнаться и не свихнуться.

— Температуру померила? — С порога спрашивает Лев.

— Да. Тридцать семь и шесть. Её опять вырвало. Ей так плохо. Педиатра на дом уже поздно вызывать, только завтра. Может скорую?

— Не надо скорую беспокоить такой ерундой. Сами разберёмся.

Зорин проходит сначала в ванную и моет руки. Я иду за ним. Подаю полотенце для рук.

А потом направляется в спальню к Ленусику. И я сползаю по стенке рядом в коридоре. За стеной моя дочь со Львом, бросившим всё и примчавшимся ей помочь.

Я не одна. Всё будет хорошо. Я не одна.

Глава 8

В больнице время летит по-особенному. Утром пришёл, начал обход, а потом… бац… и ночное дежурство. Куда, спрашивается, девается день? Чёрт его знает!

Но от этого выходные дни я люблю ещё больше. Там время тянется медленно. Успеваешь насладиться жизнью. Выпить кофе утром с оттяжечкой… не торопясь. Перекатывая горячий напиток на языке.

Понаблюдать за прохожими в окно. Заняться готовкой основательно, а не наспех.

А ещё традиции…

Обожаю традиции!

С дочерью у нас есть одна отработанная годами. Раз в две недели мы идём туда, куда хочет Нюта, и проводим вместе время так, как хочет она.

Я безропотно подчиняюсь.

И в прошлом месяце она меня оба раза водила на открытые судебные заседания, где блистала адвокатша Морозова. К ней она мечтала попасть на практику. На неё молилась и с её именем на устах засыпала.

Надо сказать, потрясающая женщина. Я оценил.

Царская поступь. Цепкий хищный взгляд. Гордая осанка. Изящные жесты. Глубокий очаровывающий голос.

В суде она королева! Это видят все. Это понимают все. С этим согласны все.

Ни у кого не возникает даже мысли оспорить сей факт.

Она затыкает за пояс самых именитых адвокатов по разводам. Выигрывает дела легко и беззаботно.

Всегда на высоте. Всегда выглядит на сто баллов. Составляет свою речь так, что не просто макает неверных мужей в грязь лицом, а топит в ней целиком.

И это заводило сильнее, чем стриптиз или откровенные наряды.