скомандовала Могана Манката Ви.

Вступительная часть послания была короткой и сжатой. Чем сложнее сообщение, тем больше вероятность неточного толкования его содержания принимающим астропатом. Это послание кажется точным. В Легио служили астропаты высочайшего класса, а храм-передатчик такого размера, как Картега, гарантировал полную ясность и точность передаваемой информации. Повторное подтверждение означало надежность полученных сведений. По внушительному потоку пси-шифров и закодированных образов, возникшему в мозгу Моганы, стало понятно, что послание не было перехвачено или искажено врагами.

спросила инфокупель.

Заявленное примечание Могана отметила в своем бортовом журнале как нарушение. Ее временно отстранили. Возможных причин было две: измена или близкая смерть. Первую причину она отвергла. Имперские Охотники и их жрецы Механикума были верны центральной власти. Оставалась вторая причина. Ей бы ни за что не сказали о приближающейся смерти, но раз жрецы начинают узурпировать ее власть, ей, вероятно, недолго осталось жить. Могана ощущала, как распадается ее разум. В какой-то момент в недалеком будущем, после выполнения миссии, они отсоединят ее от импульсного узла, и ее сознание не сможет вырваться из слияния с «Луксор Инвиктория». Во всех отношениях она будет мертва, а ее тело станет обременительным органическим мусором, загрязняющим рубку.

повторила вопрос инфокупель.

Могана проигнорировала его.

На несколько секунд установилось молчание. Увеличение интенсивности информационного потока физически ощущалось легким покалыванием в верхней части шеи. Комплекс когитаторов «Луксор Инвиктория» производил расчеты совместно с мозгом Моганы. Две системы, машина и мозг, работали как неразделимое целое.

сказала себе Могана, хотя никакой отдельной «ее» уже не было. «Луксор» почувствует горечь ее мыслей. Она порадовалась, что пробуждение еще не завершено.

отметила она.

Могана отключила инфокупель, сосредоточилась на проходящей сквозь мозг информации и сразу отметила, что в варпе не пропал ни один корабль. Пока она спала, ужасный Гибельный шторм ослабел еще больше. Снова ярко сиял Астрономикон, и переход по сравнению со страшными прыжками нескольких прошлых лет прошел гладко. Эмпиреи успокоились. Все это вселяло в нее надежду.

Едва ли ее человеческие чувства могли зарегистрировать незначительные передвижения головы «Луксор Инвиктория», но Могана ощущала любое покачивание через сенсориум титана. По мере пробуждения сверхчувствительности машины ощущения обострялись. Она возвращалась к жизни благодаря непрекращающейся службе жрецов, готовых снова поставить голову на гигантское тело. «Луксор Инвиктория» обладал минимальным осязанием и лишь незначительной чувствительностью к боли, но эти малоценные человеческие качества заменили другие ощущения. Могана чувствовала все то же, что и машина. Да и как иначе? Ведь она была «Луксор Инвиктория».

Голова покачивалась высоко над палубой десантного отсека, где ее ждало тело титана, а мысли Моганы вернулись к просторам Прокона и Хамаю. Ощущение власти над машиной — сродни верховой езде на лошади, думалось ей. По крайней мере, в смысле взаимодействия двух разумов. Связь с титаном была более глубокой и интенсивной. Мысли принцепса и ее богомашины объединялись так, как было невозможно при любом другом партнерстве. В отличие от езды на лошади такая связь исключала эмоциональную близость. Это был союз ради удобства, в котором обе стороны спорили за доминирование.

Она снова подключилась к потоку информации, поступающему в манифольд «Луксор Инвиктория» из инфосферы Легио.

скомандовала она.

Может, ей и немного осталось, но она в состоянии с пользой провести последние дни.

Пока подробности плана битвы разворачивались перед ее мысленным взглядом, снова всплыло мимолетное воспоминание о том, что значило быть Моганой. Она увидела резкий контраст между собой прежней и собой настоящей. Ее нынешнее состояние стало результатом одного безрассудного поступка две сотни лет назад, когда она забрала шестерню у мужчин своего дома и подняла над головой, забыв обо всех существующих ограничениях. Стройная девушка с ясными глазами и крепкими костями жила только в ее сознании. Из-за собственного тщеславия Могана обрекла себя на такую жизнь, какой никогда не смогла бы даже представить, но вместе с тем получила власть, не снившуюся самому амбициозному рыцарю из дома Ви.

По ее команде в бой шли боги войны.

Границы реальности растянулись. Пространство вспучилось. Отчетливые крапинки звезд превратились в смазанные штрихи, их свет оттянула абсолютная чернота ограниченной сингулярности. С краев нуль-точки сорвался пучок многоцветных молний, пронзивший темноту подобно радиальным мускулам радужной оболочки, окружающей зрачок. С хлюпающим ревом, опровергающим отсутствие воздуха в бездне, зрачок стал набухать, а потом разорвался, на миг приоткрыв беснующееся безумие реальности, недоступное человеческому разуму. Еще мгновение разрыв продолжал клубиться, грозя затопить все огнями неестественных оттенков, затем стабилизировался.

Напротив разрыва покоилась неизменная чернильная темнота материи. Бесчисленные звезды — результат великого труда Бога-Машины — сияли ровным истинным светом, недоступные пагубным эффектам взаимодействия бездны и варпа. Ярче всего блистало огромное поле, заполненное звездами и газом. Туманность, щедро дарившая новые светила, представляла собой упорядоченное отражение безумства имматериума, бурлящего по другую строну от разрыва в пространстве и времени. Это было украшение на машине созидания, драгоценный камень, сотворенный божеством, не чуждым красоте. Облака светящегося газа образовывали строгие ажурные узоры фрактальной дисперсии, подчиняющиеся священным законам физики. Несколько звезд находились в стадии формирования, в точке наибольшего накопления массы; но, хотя полосы газа еще изящно извивались над центральной частью, ядро из космической пыли и света образовалось уже почти полностью. Эти завитки материи, пусть и притягивающие взгляд, были всего лишь последом десятков уже оформившихся систем, сияющих в широких черных провалах, где миллиарды лет назад образовалось скопление. Это роскошное сферическое звездное поле получило название Гармон, и именно оно было целью легиона.