Он замолчал, потому рассуждения продолжил Женька:

– Сначала твой рюкзак, теперь это… Ощущение, что им хотелось то ли убрать тебя из университета, то ли окончательно испортить репутацию. Может, посадить?

Теперь и его мысль иссякла, ее пришлось подхватить Вере:

– Но почему именно Захару мстят, а не Андрею? Марата убил он. Хотя… они ведь не знают, что именно он убил, им же вы не докладывали! Подумали на Захара – и так пытаются сжить со свету? Но в любом случае какой-то бред. Ведь проще всего Захара было просто прикончить, а не устраивать эти махинации.

– Спасибо, добрый человек, утешила, – подозреваемый окончательно поник и откинулся спиной на машину, закрыв глаза. – Наверное, опасаются просто прикончить, мой папаша тут полгорода в пыль разнесет, пока не найдет виноватого. Не хотят убивать, а просто посадить? Какие к ним претензии, если я от правосудия прохвачу? Но за рюкзак без бомбы на меня вряд ли бы повесили срок – так, отчислили бы только, ну, может, на учет за злую шутку поставили бы. Тот рюкзак был больше похож на… – он долго подбирал правильное слово: – На привет. Типа «привет, Базука, я здесь. Уже боишься? Нет? Тогда лови труп».

– Надо ехать в полицию, – предложила Вера. – Честно рассказать, во сколько ты пришел и ушел из раздевалки. Если было много крови, тогда на твоей одежде должна остаться хоть капля. Экспертиза подтвердит твою невиновность!

Он глянул на нее устало и снова закрыл глаза.

– Ты веришь в экспертизу, когда я окажусь единственным подозреваемым? Аристоше надо звонить. Прямо спросить, чего они от меня хотят. С другой стороны, если хотят только отомстить, то разговор получится так себе… Кажется, настала пора валить. В какой стране нынче теплее?

– Разумное решение, – одобрил Женька и тут же опроверг: – Если только их цель – месть. А если нет? Если тебя просто хотят убрать подальше – например, из университета или от нас. Не могу понять, зачем именно, но допускаю, что ты со стороны выглядишь самым сильным элементом нашей команды – а таких убирают с пути в первую очередь. Как бы мы тебя тут все ни критиковали, но в каждой заварухе ты играл роль затычки.

– Выбирай выражения, бурундук, – беззлобно попросил Базука. – Тогда тем более надо валить. А потом можно будет вернуться, когда от вас уже мокрого места не останется. Шучу я, шучу. Это моя реакция на стресс, говорил уже.

Все были раздавлены. Ник вообще ни слова не произнес после страшной новости, его и не трогали, понимая, что ему воспринять произошедшее сложнее всех. Вера немного поплакала, жалея бедную девушку – молодую и красивую, которая просто попалась каким-то отморозкам под руку в желании насолить именно им. Женька гладил ее по плечу, пытаясь хоть какое-то еще объяснение придумать, чтобы от него потекли другие объяснения. И ничего не получалось. Разве что пока принять хоть какое-то решение:

– Если я прав, то тебе нельзя уезжать. Но нужно спрятаться. Можешь пока пожить у меня – мама не будет против, если изобразишь культурного и воспитанного моего приятеля. Нас всех допросят: мы с Надей вместе учились, а Андрея в последнее время часто видели в твоей компании. Сейчас придумаем, где мы видели тебя в последний раз и куда ты уехал – пусть пока ищут там.

Базука молча кивнул. По-хорошему, им бы добраться до записей с камер – выкрасть или стереть, но их уже наверняка изъяли и увезли в отделение. Полицейские участки они пока не захватывали, но все может быть впереди…

Женька снова тяжело вздохнул:

– Какой ужасный день, словами не описать. А Вера во сне ничего из этого не увидела… Что же это за сила такая бесполезная? Человек умер, а тебе транслировали только зеленую рубашку?! От этих духов надо избавляться любым способом – никакой реальной силы они не дают, только издеваются! И сидят, поди, сейчас внутри вас, ржут над нашим отчаяньем! Держите, мол, герои, свои суперспособности – и выкручивайтесь с такой лабуденью! Хотя именно она нас и привела к этой катастрофе!

Он нервно схватился за синий ворот рубашки, как будто хотел продемонстрировать еще что-то для тех, кто не до конца понимает, в какой заднице они оказались. Конечно, это было просто отчаяние – попытка разозлиться хоть на что-нибудь, чтобы уменьшить ощущение бессилия. И его истерику никто не прерывал – каждый переживает боль, как может.

Теперь была очередь Веры прервать всхлипывания и утешительно погладить друга по спине. Через пару секунд ее рука замерла на его плече.

– Жень… – позвала она, а затем прикрикнула, привлекая внимание: – Жень! А ты когда переоделся?

Все уставились на него, разглядывая рубашку – которая теперь почему-то выглядела зеленой. В точности как та, что он собирался надеть лишь завтра. Хотя нет, совсем немного светлее, чем висела дома в его шкафу… В гнетущей тишине Женька снова взялся за ворот, подергал и затем прошептал:

– А если красная?

Зелень закоричневела, начала розоветь – и через пару мгновений цвет сделался отчетливо красным. Друзья продолжали молчать. За всех снова пришлось говорить Женьке:

– Беру свои слова обратно, Вер. У тебя не самая бесполезная способность из набора.

Базука прожил у Женьки целых два дня – и, честно говоря, проявлял чудеса терпения. Евгеньева мать, чтоб ей пусто было, в любой момент заходила в спальню сына без стука и бесконечно звала обоих пить чай. Это еще можно было вынести, в отличие от одинаковых разговоров:

– Захар, ты точно просто поссорился с родителями? Давай я им позвоню – пусть хотя бы не волнуются и знают, что ты жив-здоров! Не могу себе представить, чтобы мой лапочка пропал без обратной связи…

На «лапочку» Базука ржал в кулак, а Женька краснел и пытался ее приструнить:

– Ну ма-ам!

А потом еще полночи ему приходилось выслушивать издевательства Захар на тему: «Теперь-то понятно, почему ты так в науки погрузился. Это еще что! Обычно при таком усердном воспитании пацаны становятся маньяками-рецидивистами!» Женька закатывал глаза и делал вид, что крепко спит.

В университет Женька не ходил. То есть они вместе утром собирались и выходили из квартиры, но когда материна машина отъезжала, то возвращались домой и дожидались остальных, которые тоже решили несколько дней пропустить. На самом деле всем было немного боязно идти на учебу, где каждого из них мог подловить тот самый убийца – отомстить за то, что прикрывают своего подставленного товарища. Плюс они застыли в режиме ожидания: когда же их скопом или по одному будут вызывать в полицейский участок. Телефоны никто, кроме Бойкова, не отключал, но вызовов так и не последовало.

– Завтра идем, – решил Андрей за всех во очередного собрания. – У меня последняя учебная неделя заканчивается. И вообще-то, мы собирались направить расследование по ложному пути или вообще отвести от Захара подозрения, но вместо того сами выглядим подозрительно.

– Что подозрительного в паре пропусков, когда наша староста погибла? – вскинул на него тяжелый взгляд Николай. – А про мою с ней интрижку там многие слышали, потому как раз мой траур никаких вопросов не вызывает.