Она развела руками и с ужасом уставилась на кота. Его Величество приблизился, понимая, что сейчас, пожалуй, пришел его конец. Жена впервые… нет, не впервые, но раньше не с таким испугом, произнесла имя проклятой. Он с тревогой ждал, слегка побледнев, мысленно помолившись, чтобы амнезия кота оказалась неизлечимой. Кот вздрогнул, закатил глаза и свалился со шкафа, отчаянно мяуча. Минут пять он катался в истерике по полу, закрываясь лапами, изображая свое умирание, явно давая понять, что под каким-то тяжелым предметом, который был в руках у его убийцы, или сам он в руках убийцы. Наконец он остановился, встал на задние лапы и, по-прежнему продолжая рыдать, проговорил тихим жалобливым голосочком.

– Она, Матушка! Схватила меня, и ну давай раздирать на половины… Еле живой ушел…

– Да какой же живой, если дымом прилетел! – воскликнула Ее Величество, рассматривая кота пристально и с прищуром. – Как могла-то, ведь невозможно убить тебя человеческой рукой!

Кот на мгновение задумался и выдохнул:

– Так-так, золотая восходящая звездочка, Матушка-Благодетельница… Дымом… Не помню… А, так там еще старичок был, который на пороге догнал и кочергой меня, кочергой… – Котофей Баюнович заплакал, уронив несколько слезинок.

– А избы что же? Как впустили их? – гневно воскликнула Ее Величество, поднимая кота с пола.

– Тоже, ласковая ясная зорюшка, тоже… Промолчали и покорились! Склонились к преступникам! – он положил голову на ее грудь, высмаркиваясь. – И меня склоняли! Мол, Манечка… – кот остановился, перевернулся и запрыгнул на камин, скривился и блеванул оттуда комком шерсти, – чертей повымела, злодейские замыслы повывела… Похвалялась, разлюбезное Пресвятейшее Ваше Величество, Матушку вашу убить и на косточках поваляться… – кот задумался, страшно кося в сторону Его Величества. – Или убила и повалялась?

– Вот, что я говорил! – воскликнул Его Пресвятейшество, доставая из рясы белый носовой платок, прижимая к поцарапанной щеке. – Бредовое его состояние – не признак ли неудовлетворительного самочувствия?! Да разве ж такое возможно? А враги там были?

Кот задумался, почесывая пятой лапой у себя за ушами.

– Может, были, а, может, не были… Помню, стоял… На берегу реки… С кем же стоял-то я? Были, госпожа сердца моего, были еще демоны! Страшные, глаза – во! Ротище – во! А зубы… От голода слюна капала, всю шерстку мне изгадила! В траве я сидел, под лопушком… Вас, Матушка Благодетельница, видел… Во множестве… Шли вы по бережку…

– Что?! – взревела Ее Величество.

– Это водяной с русалками, – пояснил Его Величество, оправдываясь. Он снова ненавидел проклятую, которая покушалась на жизнь самых дорогих и близких. Что же за наказание-то?! И прикусил язык, вспомнив, как прореагировала его жена, когда он намекнул ей на удивительное сходство с водяными. – Я рассказывал…

– Господи, когда же она сдохнет-то, когда загнется?! – вскричала Ее Величество, обратившись к небу. – Чем им Котофей Баюнович помешал?! Ведь милейшее существо!

– Свят! Свят! Свят! – перекрестился Отец церкви. – Очистим! Изгоним! Сию же секунду… Вознесем очистительную молитву, всем миром!

– А дальше-то что? Что еще видел, Котофеюшка? – нетерпеливо потребовала продолжения Ее Величество, не обратив внимания на Святого Отца.

– Тыкву! Вот такую! – кот широко развел в стороны лапы, почесав макушку. – Свалилась на меня, когда я в кусточке сидел! С дерева…

– Да вот, Матушка, разве ж тыквы на деревьях растут? – с вымученным видом, Святой Отец обратился к Ее Величеству.

– Там растет, я видел, – оправдал кота Его Величество. Но кот не удостоил его взглядом, продолжая вылизываться и паскудно поглядывать в его сторону, будто видел не его, а проклятую.

– Нет, Матушка, Царицушка славного государства, больше ничего не помню, не стану ложные надежды подавать! – кот утирал слезы передними лапами и сморкался на подол Ее Величества, спустившись на пол.

– А Манька-то, Манька, какова из себя? – поинтересовался Святой Отец.

– Глазищи – во! Страшные! Во рту огонь! Язык змеиный, ноги как столпы каменные, а руки… – и тут кот захворал, вытянулся, впал в горячку и замер, облезая шерстью.

Святой Отец склонился над Котофеем Баюновичем.

– Дышит? – поинтересовалась Ее Величество, вытягиваясь на цыпочках через плечо коленопреклоненного Отца, чтобы увидеть кота.

– Нет, Матушка. Самое странное в нем, – ответил Святой Отец, прощупывая пульс. – Никогда не дышит… И пульса нет!

– Валерьянкой напои, пусть проспит всю ночь. Завтра снова приведешь, – приказала Ее Величество.

– Слушаюсь! – ответил Отец, исчезнув с котом на руках.

– А ты, овца, похоже, закланная, – Ее Величество грозно повернулась в сторону мужа, зло сверкнув взглядом, – чтоб через три дня был у меня на докладе! Сутки туда, сутки обратно, полдня на поиски проклятой… Притащи ее! В твоих же интересах!

– А не боишься, что спущусь я к ней на крыльях дракона, и буду жить поживать и добра наживать? – усмехнулся Его Величество. Обида легла на чело, а сам он вдруг как-то сразу начал успокаиваться. К черту дворец! Три дня без постных и глумливых лиц хоть кому пойдут на пользу. Отпуск не состоялся, так хоть выходные проведет по-человечески. А там, глядишь, и голова прояснится, а то в последнее время мыслей много, а умных среди них нет.

– Спустись, полюби… Если сможешь, – усмехнулась Ее Величество. – Этот… Зов и Проклятие… они… Ненавидеть будешь до конца дней своих. Это она у нас объективная, ей никто другое и не оставлял, а ты… А ты, милый, магнит всему царству, – она тоже вдруг начала успокаиваться, меняясь на глазах. Вернулась уверенность, окреп голос, весь вид ее стал медово-сахарный.

И сразу Его Величество заметил, как одна из голов дракона заглядывает в дворцовое окно, и еще одна другого дракона смотрит через другое окно, и еще…

В последнее время это было не в первый раз, когда он внезапно улавливал присутствие и слежку драконов, когда один лишь их взгляд обращал жену в каменную скалу. Между ними было что-то общее, будто их связывали не просто служба и дружба. Драконы исподволь следили за ним, даже когда они с женой находились наедине в спальне, и она позволяла им положить голову на постель и гладила ее, забывая иногда о нем, но раньше он почему-то не обращал на это внимание, не помнил о них, не смущался и не придавал значения их присутствию. Сразу стало не по себе. Он навалился на стол, чтобы не упасть, когда закружилась голова и подкатила тошнота.

– Представь-ка другую-то на моем месте… – долетел до него голос Ее Величества, вернув в кабинет. Головы драконов исчезли, и он уже не был уверен, что видел. Хотя… Клыки Ее Величества открывались ему точно так же, вдруг, на мгновение, будто он проваливался в другую реальность. Голос жены звучал пространственно, будто она говорила и в нем самом, приходил снаружи и поднимался из глубин, вибрируя, когда проходил сквозь него, вызывая приятную истому и разливаясь благодатным огнем.