— Пожалуйста, никому не говори, — прошептала Фина.

Я отстранилась.

— Ты собираешься вернуться к их отцу?

Фина кивнула. Она редко говорила о своем похищении, но всякий раз, когда она упоминала Римо Фальконе, ее голос звучал не так испуганно, как я ожидала. Иногда она даже выглядела задумчивой, и теперь я знала, что мои инстинкты были правы.

— Ты любишь его?

— Я не знаю, — ответила Фина, сдвинув светлые брови.

Как она могла не знать? Но затем я вспомнила свои непонятные чувства к Данило и все поняла. Эмоции не всегда бывают черно-белыми.

— Папа больше не позволит мне видеться с тобой, так ведь? — спросила я, мои глаза защипало от слез, которые я пыталась сдержать ради Фины.

Я не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой.

Фина быстро отвела взгляд и быстро заморгала.

— Надеюсь, когда-нибудь он поймет.

Я не понимала, почему папа и Сэм так не любят близнецов, но с каждым днем это становилось все более очевидным. Они ненавидели Римо так сильно, что не видели ничего, кроме своей ненависти. Я не могла себе представить, что они когда-нибудь согласятся на возвращение Фины в Лас-Вегас, даже если это будет ради любви и ее близнецов.

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду по тебе скучать. Я попытаюсь связаться с тобой. Помни, я люблю тебя.

Слезы текли по моим щекам, когда я смотрела, как Фина спускается по лестнице. Я вцепилась в перила, пока не услышала тихий щелчок входной двери, когда Фина выскользнула из дома. Я не была уверена, как Серафина выйдет из дома или проедет мимо охранников, но она была умна и решительна. Она найдет способ.

Я вернулась в постель, но заснуть так и не смогла. Я думала о Фине, гадая, как она доберется до Лас-Вегаса. Я хотела, чтобы она была в безопасности. Я подумывала сходить к Анне. Она, Леонас и Валентина остались здесь на ночь, так как дядя Данте уехал по делам. Но я обещала Фине держать это в секрете. Я доверяла Анне, но не хотела втягивать ее в эту историю и заставлять лгать отцу.

Должно быть, в конце концов я заснула, потому что меня разбудили сердитые крики. Я выбралась из постели, чтобы выяснить причину крика. Мое сердце бешено колотилось, ожидая нападения. Вместо этого я обнаружила маму, папу и Сэмюэля лицом к лицу с Данте.

Мама плакала в истерике. Я пыталась понять, что происходит. Все случилось так быстро, что я едва успела осознать происходящее. А потом мои родители выгнали Анну и ее семью из нашего дома. Я смотрела на все это, разинув рот, с сильно сжавшимся сердцем. Анна бросила на меня испуганный взгляд. Я никогда не видела, чтобы наши родители кричали друг на друга, не говоря уже о том, чтобы вышвырнуть друг друга за дверь. Когда за ними закрылась дверь, я вдруг осознала, что могла потерять Фину, близнецов и Анну в один день.

Мама бросилась наверх, папа последовал за ней. Ее плач разнесся по всему дому и вызвал слезы на моих глазах.

Сэм направился к папиному кабинету, а я последовала за ним. Он налил себе выпить, осушил стакан и рухнул в одно из кресел, выглядя растрепанным и убитым горем. Я подкралась к нему и коснулась его плеча, желая утешить. Он и Фина были неразлучны, а теперь она ушла.

— Она выбрала его. Спасла его, — процедил он сквозь зубы, а потом рассказал мне, как Фина отправилась на конспиративную квартиру, где они держали Римо Фальконе, чтобы убить его, а она спасла его.

Данте отпустил ее, и теперь моя семья обвиняла моего дядю в потере Фины, но она сделала свой выбор — не Данте. Он только выполнил ее желание. Я не высказывала своих мыслей и слушала все более пьяную болтовню Сэма. Когда он упомянул Данило, я оживилась.

— Данило был там?

Сэм кивнул и, шатаясь, поднялся на ноги, чтобы налить еще один стакан.

— Почему он был там?

Сэм еле держался на ногах, и мне хотелось, чтобы он прекратил пить, но я не могла сказать ему, что делать. Он фыркнул.

— Потому что Данило мечтал разорвать Римо Фальконе на куски с того самого дня, как он украл у него Фину. Мы все мечтали об этом, о том, чтобы наконец отомстить. Но сделали ли мы это? Блядь нет. Данте забрал это у нас, и теперь Фина ушла, как и любой шанс отомстить, который у нас когда-либо был. — он осушил стакан.

Я глупо надеялась, что Данило пережил потерю Фины, что он двинулся дальше, но если месть все еще сидела в его мыслях, то очевидно он не пережил данную потерю.

— Почему ты не можешь просто двигаться дальше? — прошептала я.

Именно этот вопрос я и хотела задать Данило.

Сэмюэль горько рассмеялся.

— Двигаться дальше? Нет никакого ебаного способа, благодаря которому я могу просто двигаться дальше. Я потерял ее, и никто и ничто не может ее заменить. — он тяжело опустился в кресло, выглядя так, будто вот-вот потеряет сознание.

Я знала, что Сэмюэль не хотел причинить мне боль, и понимала, что никогда не смогу заменить Серафину. Они с Сэмюэлем всегда были единым целым. Они были близнецами. Их связь была особенной, и я всегда принимала ее. И все же, услышав его слова, я почувствовала себя разбитой, зная, что те же самые мысли, вероятно, крутились в голове Данило. Он хотел Фину, выбрал ее, а теперь вместо этого остался со мной. Дыхание Сэмюэля выровнялось, глаза закрылись. Я осторожно взяла стакан из его рук и поставила его на стол. Оставив его в кресле я выскользнула из комнаты. Когда я поднялась наверх, то услышала мамин плач, доносившийся из их спальни. Пару мгновений я стояла в коридоре, раздумывая, не постучать ли мне и не попытаться утешить ее.

Но мама любила плакать наедине с собой. Вероятно, она хотела побыть одна, поэтому я прошла мимо комнаты.

В ту ночь, лежа в постели, я позволила себе заплакать.

Данило

После вчерашнего момента волнующей эйфории, когда Римо Фальконе сдался в обмен на своего младшего брата, которого мы захватили в плен, после нескольких часов наблюдения за его пытками и мучениями его самого, мое настроение упало на самое дно.

Я мчался через Миннеаполис не зная, куда. Я ждал этого дня месяцами. Уже потерял счет тому, сколько раз представлял себе, как расчленю Римо, как поставлю его на колени и заставлю молить о пощаде. Он