он был хорошим человеком.

Он не предложил мне свою помощь, когда я, шатаясь, направился к его машине, хотя я, очевидно, мог бы воспользоваться ею, за что был ему благодарен. Я хотел сохранить частичку своей гордости.

Как только я сел на пассажирское сиденье, меня накрыла волна тошноты, но я поборол ее. Я не пятнадцатилетний мальчишка, который переборщил на своей первой вечеринке. Пьетро сел за руль и завел мотор. Он опустил стекло и закурил сигарету.

До того случая с Серафиной я никогда не видел, чтобы он курил, но предполагал, что у каждого из нас есть свой порок, связанный с недавними событиями.

Мы не разговаривали. Я был слишком пьян, а Пьетро, хотя и не был пьян, выглядел так, словно у него похмелье.

— Капо все еще у тебя дома? — наконец спросил я.

Нотка бунта в моем голосе могла бы заставить меня в любой другой день потерять голову. Не то чтобы меня это волновало.

— Нет, он с семьей уехал в Чикаго.

— Дом, милый дом, — пробормотал я.

Пьетро глубоко затянулся и кивнул. Наши семьи были разрушены по разным причинам, но Данте поддерживал их в идеальном состоянии.

Через пятнадцать минут мы подъехали к особняку Пьетро. В доме было темно, за исключением комнаты наверху.

Пьетро вздохнул.

— Твоя жена? — я догадался.

Он молча кивнул. Он никогда не был особенно разговорчив, но теперь, казалось, стал избирательно немым.

— Что насчёт Сэмюэля? — спросил я.

Я не понимал, почему просто не могу заткнуться.

Пьетро в последний раз затянулся сигаретой, потушил о землю и повел меня к входной двери.

— Он потерял своего близнеца.

Это был не очень хороший ответ, но в то же время наоборот. Мы с Сэмюэлем не были друзьями. Наши личности слишком часто конфликтовали, чтобы нам нравилось находиться рядом друг с другом, но я уважал его. Я потерял свою невесту — будущую жену — когда Римо похитил ее и получил Софию в качестве замены. Для Сэмюэля не было никого другого, кто мог бы занять место его близнеца.

Пьетро отвел меня в одну из их комнат на втором этаже и извинился.

Я сел на кровать, сбросил туфли и даже не потрудился раздеться. Через несколько секунд после того, как мое тело соприкоснулось с матрасом, я заснул.

Глава 4

София

Я спустилась вниз, все еще одетая в пижаму. Зевая, я вошла в столовую, где пахло кофе и блинами. Наша горничная Аделита быстро улыбнулась мне, прежде чем обратно выбежать, вероятно, чтобы захватить то, чего все еще не было. За столом сидел только папа, что было довольно необычно. Обычно мама всегда вставала рано и первой заботилась о том, чтобы за завтраком были все наши любимые блюда, особенно в выходные.

— Доброе утро, — сказала я хриплым от сна и слез голосом.

Папа посмотрел вверх из под своей газеты. Темные тени залегли под его глазами, и когда я поцеловала его в щеку, запах дыма ударил мне в нос.

— Ты опять куришь? — обеспокоенно спросила я. — Это не полезно.

Папа слегка улыбнулся мне, затем оглядел мой наряд.

— Может, тебе стоит одеться?

Мои брови нахмурились.

— Сегодня выходной.

— Данило провел здесь ночь. Он может спуститься в любую минуту, и уверен, что ты не захочешь находиться рядом с ним в пижаме.

Мои глаза расширились от удивления.

— Почему он здесь?

Папа опустил глаза в газету. Если он и не хотел говорить мне, то это могло быть только о Фине.

— После того как твоя сестра помогла Римо сбежать, он чувствовал себя неважно, поэтому я забрал его вчера ночью и оставил переночевать.

Я кивнула, и у меня защипало в глазах.

— Конечно. Эммм… Сейчас оденусь. — я отступила назад и направилась к выходу.

Я думала, что Данило покончил с Финой, но если папа забрал его вчера, он, должно быть, был очень пьян — как Сэмюэль.

Погруженная в свои мысли, я тащилась по коридору второго этажа, когда кто-то вышел из одной из комнат. Я заметила это слишком поздно и врезалась прямо в него — Данило, конечно.

Он схватил меня за плечи для поддержки. Я подняла глаза, щеки горели. Данило был в мятой рубашке и темных брюках, от которых слабо пахло алкоголем и дымом. Вчерашняя одежда.

Его глаза были налиты кровью и наполнены мириадами темных эмоций, которые забивали мое сердце ужасом. Я никогда не видела его таким. Он выглядел убитым горем из-за побега моей сестры. Это не реакция того, кто больше не заботился о ней.

— Прости, — пробормотала я, ведь я чуть не сбила его.

Он быстро оглядел мой наряд, и я внутренне съежилась. Не то впечатление, которое я хотела произвести.

Он отпустил меня и отступил назад.

— Не нужно извиняться, — сказал он голосом, который говорил о долго проведённой ночи. — Твой отец внизу?

— Да. — я натянуто улыбнулась ему и извинилась, желая привести себя в приличный вид, чтобы сохранить достоинство.

Фина никогда не разгуливала около Данило в детской пижаме.

Я хотела закричать от отчаяния, но вместо этого оделась в красивое платье, прежде чем сбежать вниз, надеясь, что смогу компенсировать свое первое появление, но когда я вошла в столовую, Данило там не было.

Мама с папой сидели за столом и пили кофе.

— Где Данило? — спросила я, усаживаясь напротив мамы.

— Ему нужно было вернуться в Индианаполис, — сказал папа.

Я кивнула, с трудом сдерживая разочарование. Мама ничего не сказала. Она выглядела измученной, а глаза опухли от слез.

Я потянулась за блинами и положила несколько себе на тарелку. Аделита вернулась с двумя последними тарелками. В одной из них лежал набор ягод, в другом ломтики грейпфрута. Мой желудок превратился в пустую яму при виде идеальных розовых полумесяцев.

Фина была единственной, кто любил грейпфрут.

Мама и папа, должно быть, подумали о том же, потому что их лица вытянулись, когда Аделита поставила тарелку.

— Можешь это выбросить, — резко сказала мама.

Она никогда так не разговаривала с персоналом, даже при стрессе. Аделита подскочила, но тут же ее лицо озарила догадка. К этому времени наши сотрудники уже должны были узнать новости о Фине. Подобные новости распространяются как лесной пожар. На сердце было тяжело из-за ухода сестры. Сейчас она должна быть в Лас-Вегасе с близнецами, на вражеской территории. Появится ли у меня когда-нибудь шанс поговорить с ней снова? Увидеть ее?

Аделита потянулась за тарелкой, но я остановила ее и придвинула к себе.

— Не переживай. Сегодня утром мне хочется