Корта неподвижно и как-то безжизненно лежали вдоль тела. На лбу выступили капли пота. Юта встала на колени возле кровати, взяла мокрую тряпку, лежавшую в тазу с водой, и стала обтирать лоб и щёки Корта.

Непрошенные слёзы брызнули из глаз. Юта прижалась лбом к руке Корта и судорожно всхлипывала, подавляя рвущиеся из груди рыдания. Она взяла его руку своей маленькой ладошкой и стала гладить, бормоча и приговаривая что-то. Смотреть Корту в лицо не было сил.

Вдруг его рука вздрогнула. От неожиданности перестав реветь, Юта посмотрела на Корта. Его лицо исказилось от усилия, и отяжелевшие веки бесконечно медленно поднялись. Не сразу, но Корту удалось сфокусировать взгляд на Юте. У него не было сил сказать что-то, но всё же взглядом он объяснялся с ней. Его глаза говорили то же, что Корт шептал, когда они были под завалами Зала Свитков. Юта слышала эти слова так отчётливо, словно мужчина произносил их вслух. Корт говорил ей:

— Не бойся. Всё будет хорошо.

Юта не помнила, кто и как вывел её наружу. А также, — как она дошла до дома. Она знала, что остаться с Кортом было невозможно. Неизвестно как оказавшись в своей спальне, Юта упала на кровать и, уткнувшись в подушку, заплакала. Ей казалось, что у неё вырвали сердце, оставив ей только кусочек. И этот кровоточащий обрубок бесконечно болел и саднил в груди. А остальная, большая часть, осталась в той комнате с Кортом.

***

Юта сидела в своей комнате, глядя на стену напротив. Со времени ранения Корта прошло три дня. И все эти дни она сидела на кровати, глядя на стену напротив. Она просто больше ничего не могла делать. Не могла ничем помочь.

Каждый день Юта приходила к Корту. Ровно один раз в день. Чаще — казалось неприличным. А потом возвращалась домой и садилась на кровать. Она просто ждала, когда сможет в следующий раз увидеть Корта.

Вчера и позавчера приходил Гвирн. Он говорил с ней. Гвирн убеждал Юту, что очень сожалеет о случившемся и что не имеет к этому никакого отношения. Юта верила ему. Но в конечном счёте это не имело никакого значения.

Каждый день Юта приходила в дом к Корту, и каждый день не было утешительных новостей. На третий день Леда сказала: внутреннее кровотечение остановилось. Юта почувствовала, словно вздохнула первый раз за прошедшие семьдесят два часа. Но отчего-то Леда не улыбалась.

— В чём дело? Это ведь хорошие новости? — сквозь нарастающую тревогу спросила Юта.

Она хотела улыбнуться, но вместо улыбки на губах появилась гримаса страха. Какое-то время Леда молчала, будто набиралась сил. Будто её язык отказывался говорить то, что она должна была сказать. Наконец девушка произнесла дрогнувшим голосом:

— Рана загноилась. Ему становится хуже.

Юта просто хотела бы знать, что может сделать что-то для Корта. Отправиться в пустыню искать чудодейственные травы. Или в Вечный Город за лекарствами. Или отдать свою жизнь взамен его. Но Юта понимала, что волшебных трав не существует, дойти до города и обратно она не успеет, а её жалкая жизнь ничего не стоит и никому не нужна.

Хотя, кажется, раньше атлурги приносили богам человеческие жертвы? Юта не была уверена, но, вроде бы, когда-то слышала о таком. Она могла бы принести себя в жертву. Если бы только у неё была надежда, что это даст Корту хоть один крохотный шанс.

Юта знала, что атлургам проще справляться с такими вещами — с болезнями и смертью близких. Потому что у них были их боги. Но у неё не было никого. Только он.

Хотя недавно Юта тоже стала атлургом, но по-прежнему не чувствовала себя частью народа. В отличие от Корта. Он считал себя атлургом. И был им. Когда-то давно, в другой жизни, на бесконечно далёком, ослепительно ярком плато, Корт рассказывал Юте о своей вере.

Юта же до сих пор не могла принять религии жителей песчаного народа. Налада, старуха жрица, рассказывала, что богов придумали потомки Детей Канора — древнего пранарода — чтобы выжить в пустыне и сохранить сакральные знания предков.

Да, Юта не верила в богов. Но всё же, всё же… может быть, что-то такое существует? Какие-то силы, невидимые, неслышимые, которые невозможно понять и осознать умом. Ведь Леда рассказывала, что в пустыне с Кортом что-то произошло. Что-то непонятное и мистическое. После чего его кожа стала горячей, словно прикосновение Тауриса. И он перестал бояться жара и света солнц.

Так может, что-нибудь такое всё же существует? Что-то, что атлурги в своём невежестве называют богами? Ведь, в конце концов, Корт верит в них. И каким-то образом получает от них силы. И даже, как говорят шёпотом атлурги, разговаривает в пустыне с Ругом. А если этот бог и правда реален и покровительствует Корту, разве он не поможет?

Второй раз за день Юта вышла из дома. Но она не пошла своим привычным маршрутом — по коридору налево к лурду Корта и Леды. Юта повернула направо и быстро зашагала узкими коридорами на восток. Мимо знакомых лурдов, мимо Зала Кутх, пребывающего в тишине и забвенье до следующего собрания народа. Мимо небольшого рынка и дальше — туда, где в самой восточной части города находятся святилища богов.

Юта легко нашла вход в святилище Руга. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как в этом самом зале проводился обряд её посвящения в атлурги. Но в отличие от прошлого раза, когда она была здесь, сегодня круглый обширный зал пустовал. Юта впервые увидела капище таким, каким оно представало для атлургов — величественным и молчаливым, напоенным запахом трав от ритуальных окуриваний и солнечным светом.

Юта знала, что в последние три дня многие атлурги приходили сюда, чтобы помолиться и принести Ругу жертвы за Корта. И теперь ей было стыдно. Ведь Юта уже давно могла обратиться к самому могущественному богу атлургов. Но из-за того, что не была религиозна, это попросту не приходило ей в голову.

Юта была рада, что не встретила здесь людей. Она впервые в жизни собиралась обратиться к божеству и испытывала неловкость и странный трепет.

Сегодня святилище было хорошо освещено, и три чаши, наполненные песком, жадно впитывали солнечный свет. Юта подошла ближе. Она знала и ритуал обращения к богу, и его значение. Но самой пройти через него — было как-то чудно и волнительно.

Юта взяла горсть теплого песка из первой чаши и пересыпала во вторую, тем самым подтверждая власть песков над планетой и