Ханна попыталась снова, вычеркнув пункт, подразумевавший высокий рост, – снова пусто. Ну ладно, степень магистра тоже необязательна. И опять безрезультатно. В конечном итоге, промучившись больше сорока минут, Ханна остановилась на зеленоглазом брюнете ростом пять футов одиннадцать дюймов, с дипломом бакалавра по философии.

Ханна уже почти закончила заполнять заявку, когда раздался звонок домофона. Поскольку она сегодня не ждала клиентов, то была уверена, что это пришли к ее соседке, Джанетт, которая, казалось, знала половину Нью-Йорка. Вот только эта половина никак не могла запомнить номер ее квартиры, и гости Джанетт постоянно ломились к Ханне.

Ханна сняла трубку домофона и уже собиралась сказать, что посетитель ошибся дверью, когда услышала в трубке знакомый голос:

– Ханна, это Йигер. Можно войти?

– Да, поднимайтесь, – растерянно проговорила она.

Только повесив трубку, Ханна осознала, что уже успела переодеться в пижаму: хлопковые брюки с толстенькими овечками и футболку, от которой она отрезала рукава, чтобы сделать окантовку толстовки для «Джоуи и Кит». Но сейчас у нее не было времени, чтобы переодеться, поэтому она открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку в ожидании Йигера.

Он медленно поднимался по ступеням, левая рука безвольно висела вдоль тела. Ханна сразу поняла, что что-то не так. Когда он поднялся на последнюю ступеньку и посмотрел на Ханну, она с ужасом увидела, что его синие глаза, обычно такие живые и смеющиеся, были абсолютно пустыми. Волосы были растрепанными и не слишком чистыми, на лице – щетина, брюки цвета хаки и некогда белая рубашка выглядели так, словно он спал прямо в них.

– Привет, – тихо сказала Ханна.

– Привет, – мягко отозвался он.

Ханна собиралась спросить, что он здесь делает, но не стала. Что бы его сюда ни привело, рано или поздно он сам об этом расскажет.

Йигер прошел в квартиру и тяжело опустился на кушетку, уставившись прямо перед собой, но ничего не видя. Ханна села рядом с ним, закрыв ноутбук и убрав его на пол, чтобы освободить место.

– К сожалению, плохого вина у меня больше нет. Но может, вы хотите что-то еще? Чай, кофе?

Он покачал головой, даже не улыбнувшись ее попытке пошутить.

– Ничего не нужно, спасибо.

Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на Ханну. Она ждала, что Йигер заговорит, но он молчал. Поэтому она задала тот же вопрос, который задал он сам три недели назад, что привело к тому, что Ханна вывалила на него все свои проблемы.

– Все в порядке?

Какое-то время он молчал, а потом тихо ответил:

– Вообще-то нет. – Он нахмурился и снова помолчал. – Мне нужно задать тебе один вопрос.

– Хорошо, – медленно проговорила Ханна, хотя желудок ее сжался от странного предчувствия.

И снова в комнате повисла тяжелая тишина, как вдруг Йигер спросил:

– Предложение стать отцом твоего ребенка все еще в силе?

Йигер вовсе не собирался задавать этот вопрос вот так, практически с порога. Он собирался начать с некоей предыстории, чтобы вопрос не стал для нее шоком, как сейчас. Но после того, что случилось в Нунавате… Он до сих пор не верил самому себе, что этот вопрос был для него по-настоящему важен. И что еще больше удивляло его – это то, насколько сильно он боялся, что уже слишком поздно.

А ведь прошло всего несколько недель… Поездка в Африку, казалось, была именно тем, что ему нужно: одна волна эйфории следовала за другой, пьянящий адреналин в крови просто зашкаливал.

– Да, предложение все еще в силе, – сказала Ханна, прервав поток его мыслей, за что Йигер был ей сейчас очень благодарен. – То есть если вы подразумеваете именно себя, то да.

– Себя, – незамедлительно ответил он.

Хотя Йигер мог видеть крайнее удивление в ее серебристо-серых глазах, голос Ханны был совершенно спокойным.

– Ла-а-адно, – протянула она. Ханна хотела знать, почему он передумал, и Йигер ждал от нее этого вопроса, но она сказала совсем другое:

– Вы сейчас трезвы?

– Как стеклышко.

Впервые за много дней Йигер улыбнулся. Это трудно было назвать настоящей улыбкой, и все же он был рад, что не до конца утратил эту способность.

– Ладно, – снова сказала она, на этот раз более уверенно. – Я просто хотела убедиться.

– Ты хочешь знать, что заставило меня передумать?

Ханна молча кивнула, и Йигер тяжело вздохнул. Хотя он много раз прокручивал этот разговор в голове, он так и не знал, как все объяснить Ханне. В конечном счете он решил начать с главного:

– Две недели назад я потерял хорошего друга…

– Потерял – в смысле он…

– Он погиб.

– О, мистер Новак, мне так жаль!

– Йигер, – поправил он. Это не тот разговор, который стоит вести в формальном тоне. – Зови меня по имени и на «ты», Ханна. Кстати, как твоя фамилия?

– Робинсон, – растерянно проговорила она. Ханна Робинсон. Пожалуй, это имя ей очень подходило: основательное, без излишеств.

– Я соболезную твоей потере… Йигер, – еще раз попыталась она.

– Спасибо, – сказал он, удивляясь, какое удовольствие получил, услышав свое имя из ее уст. Это еще откуда взялось?

Он ждал, когда Ханна спросит, что же случилось, но она молчала. Видимо, Ханна Робинсон была не из тех людей, что проявляют излишнее любопытство. В любое другое время эта черта характера Ханны ему бы импонировала, но сегодня он не отказался бы от небольшой помощи.

– Помнишь, я говорил тебе, что собираюсь в Нунават с друзьями, чтобы взобраться на вершину горы Тор? – начал он, и Ханна кивнула. – Так вот, пока мы были там, один из моих друзей… он… Произошел несчастный случай, – наконец выговорил он. – Мы до сих пор точно не знаем, как это случилось. То есть я хочу сказать, не имеет особого значения, как именно это произошло. В общем, он сорвался и разбился насмерть.

– Йигер…

Грудь его словно сковало льдом, это ощущение в последние дни стало почти привычным. И поэтому Йигер сделал то, что обычно делал, когда это чувство готово было поглотить его, – он его просто оттолкнул. И заставил себя продолжать:

– Мы с ним познакомились еще в колледже. Мы начинали «Край земли» вместе: я стал президентом и генеральным директором, а он – бессменным вице-президентом и техническим директором. Он был отличным парнем и хорошим другом. Я до сих пор не могу поверить…

Йигер, почувствовав, что выдает свои истинные чувства, мгновенно закрылся. Ханна, казалось, поняла это, потому что придвинулась к нему ближе и положила ладонь ему на предплечье. Это было осторожное, абсолютно невинное прикосновение, но Йигеру показалось, что она коснулась самых глубин его души. Возможно, потому, что это был первый утешительный жест в его адрес с тех пор, как он вернулся в Штаты.