Ханна прикрыла глаза. Она услышала то, что и так знала.

– Ну спасибо тебе, дедушка. Ты не мог более тактично напомнить девушке о том, что ее биологические часы давно тикают.

Ханна снова открыла глаза. Не могла же она в самом деле произнести это вслух? Или могла? Судя по тому, как хмыкнул Йигер, она действительно озвучила свою мысль. С другой стороны, ситуация складывалась действительно довольно комичная.

Ханна прекрасно осознавала: если она хочет унаследовать эти деньги – а она этого действительно очень хотела, потому что теперь могла осуществить абсолютно все свои мечты, – действовать надо незамедлительно. Но при этом она понимала, что перспективы у нее довольно сомнительные, – парня у нее нет и не предвидится, а всех ее сбережений хватит только на одну попытку ЭКО, и то не факт, что она увенчается успехом.

Оставался еще банк спермы, но и этот вопрос Ханна уже успела досконально изучить. Она могла себе позволить несколько попыток, но, если ни одна из них не увенчается успехом, Ханна останется без единого цента в кармане. Да, пятьдесят тысяч компенсации – весьма солидная сумма, но по нью-йоркским меркам отнюдь не колоссальная.

Ханне была необходима сейчас мощная, маскулинная тестостероновая машина. И где она, черт возьми, должна взять такого парня?

Она откинулась на спинку стула и посмотрела на Йигера. Перед ней сидела настоящая тестостероновая бомба. Этот мужчина летал на МиГе по российской тундре, дважды взошел на Эверест, служил приманкой для акул. Скорее всего, его тестостерона хватило бы на десятерых среднестатистических мужчин.

Возможно, во всем был виноват выпитый алкоголь, возможно, ужас от осознания того, чего она может достичь с помощью наследства, и понимание, что она может все это потерять в мгновение ока, но Ханна внезапно услышала свой собственный голос:

– Скажите, мистер Новак, а вы никогда не думали стать донором спермы?

Прежде чем Йигер успел себя остановить, он выплюнул щедрый глоток виски обратно в свой бокал и закашлялся. Опять же, никто раньше не интересовался судьбой его спермы, так что эту оплошность, пожалуй, можно было извинить. Он вытер подбородок салфеткой и сказал себе, что, скорее всего, просто ослышался.

– Что, прости? – осипшим от кашля голосом спросил он.

– Сперма, – четко сказала Ханна. – Вы когда-нибудь думали стать донором спермы?

Значит, не ослышался.

– Э-э-э… нет, – ответил он.

Ханна пристально посмотрела на него и не отвела взгляда, хотя он ждал этого.

– Тогда, может, подумаете об этом сейчас?

– Нет, – более решительно сказал Йигер.

Но Ханна не собиралась так просто сдаваться.

– Если бы вы все-таки согласились стать донором – конкретно для меня, я имею в виду, – я подпишу любые документы, которые скажете, чтобы освободить вас от любых юридических и финансовых обязательств по отношению к будущему ребенку. И я буду очень, очень, очень, очень… – Ханна нахмурилась, словно потеряла нить повествования, но потом ее взгляд снова прояснился. – Я буду вам очень признательна. Очень.

Йигер собирался сказать, что эта идея попахивает бредом сумасшедшего, но, взглянув в ее серебристо-серые глаза, он внезапно осознал, что Ханна просто-напросто пьяна. Ни одна женщина в здравом уме не станет просить едва знакомого мужчину стать отцом ее ребенка.

Не стоило ему угощать Ханну виски после того дрянного вина. Она явно не из тех женщин, которые могут пить наравне с мужчиной. Единственная причина, по которой она задала свой вопрос: она не могла рассуждать здраво. Он должен максимально тактично объяснить ей, почему это неудачная мысль, и убедиться, что она в целости и сохранности добралась до дома.

– Ханна, я… весьма польщен, – наконец сказал он. – Но это не самая удачная идея.

– Почему? – удрученно спросила она.

– Потому что я не лучший кандидат в отцы.

– Шутите? – Ханна выглядела ошеломленной. – Вы умный, интересный, смелый и забавный. Черт, да вы просто роскошный самец!

– Спасибо, – улыбнулся он. – Но все эти качества не делают меня хорошим отцом.

– Зато они делают вас отличным осеменителем.

Йигер не знал, что на это ответить. С одной стороны, ему льстило предложение Ханны, а с другой – оно казалось ему до безумия нелепым. Удивительно, но до этого момента ни одной женщине не удавалось заставить его чувствовать себя дешевкой. Йигер быстро отогнал от себя эту мысль.

– Что ж, я ценю то, что ты обо мне столь высокого мнения, и все же это плохая идея.

– Почему? – настаивала она.

На это было слишком много причин, и главная заключалась в том, что Йигер вообще не собирался становиться отцом. Никогда. Дети – это постоянное напоминание о смертности человека, ничто не отмеряет жизненное время нагляднее, чем растущий не по дням, а по часам ребенок. Йигер не хотел даже думать о том, что когда-нибудь он станет слишком старым – или слишком мертвым – для того, чтобы наслаждаться жизнью на полную катушку. Если он будет знать, что на свете живет ребенок, за которого он несет ответственность, это может сделать его более осторожным, и тогда это помешает его экстремальным приключениям. А Йигер больше всего на свете любил именно свой образ жизни.

Он просто не может стать отцом! Но как объяснить это Ханне?

– Это не очень хорошая идея, Ханна, – сказал он как можно мягче.

По какой-то неведомой причине его мягкий тон оказал на Ханну куда большее влияние, чем решительный. Она вдруг откинулась на спинку стула и закрыла лицо ладонями.

Йигер почувствовал странное стеснение в груди, но что он должен был сделать? Да, у Ханны довольно серьезная проблема, но это ее проблема, а не его. Завтра, оценив ситуацию на трезвую голову, она найдет правильное решение, Ханна – находчивая девушка. Если у нее нет бойфренда – а судя по предложению, которое она сделала Йигеру, его действительно нет, – значит, у нее должен быть друг мужского пола, к которому она может обратиться с этим деликатным вопросом. В конце концов, она может обратиться в банк спермы, как это делают сотни женщин в Нью-Йорке. Ему-то какое дело?

– Пойдем, – сказал он, – я провожу тебя домой.

Йигер бросил на стол несколько купюр и как можно мягче отнял ладони Ханны от лица. В ее глазах снова стояли слезы, но он изо всех сил старался быть к ним невосприимчивым. И у него почти получилось. Йигер встал из-за стола и вывел Ханну на улицу: было уже темно, но пешеходов на тротуарах было все еще довольно много. Приглушенная музыка доносилась из приоткрытых дверей баров и кафе, а вечерний воздух был тяжелым и плотным после жаркого дня.

По пути к дому Ханна не произнесла ни слова. Она неловко достала из сумочки связку ключей, выронив ее из непослушных пальцев. Йигер на лету поймал брелок и отпер входную дверь: это было на удивление просто – в связке Ханны было всего три ключа. Первый открывал дверь подъезда, второй – квартиру, а третий, по всей видимости, мастерскую «Кэткарт и Куинн».