– А я всегда думала, что жить самой по себе довольно приятно, – проговорила Кэтрин, снова повернувшись к заснеженным холмам. – Ты ни перед кем не отчитываешься, никого не разочаруешь…

– И никто не обнимет тебя, когда именно этого хочется больше всего. – Голос Джулии прозвучал совершенно бесстрастно, но Кэтрин, обернувшись, увидела боль в глазах подруги.

– Джулия… – Она шагнула к ней, собираясь сказать очень многое, но не успела – дверь на террасу растворилась, и Кэтрин замерла, затаив дыхание. Перед ней стоял Доминик Мэллори.

Шагнув на каменный пол террасы, присыпанный снегом, Доминик сразу же почувствовал: он прерывает какой-то очень серьезный и важный разговор. Однако он не стал возвращаться в зал. То, что ему сейчас предстояло сделать, было гораздо важнее, во всяком случае – для него. Возможно, это был один из самых ответственных моментов его жизни.

И тут его вновь стали одолевать сомнения. Да стоит ли дом такой жертвы? Дом – Нет. А его прошлое – стоит. Истина стоит любых жертв.

Растянув губы в фальшивой улыбке, Доминик приблизился к женщинам. Кэтрин тотчас же отступила на два шага, но в ее зеленых глазах вдруг что-то промелькнуло, вернее – вспыхнуло… И Доминик сразу отбросил все свои сомнения, он вновь ощутил влечение к этой девушке.

С трудом оторвав взгляд от глаз Кэтрин, он улыбнулся сестре. И тотчас же лицо Джулии словно осветилось – с него сбежала тень, омрачавшая его всего мгновение назад. Шагнув к брату, она обняла его, и Доминик прижал сестру к груди. После того как он стал жить отдельно от семьи единственное, что огорчало его, – это разлука с Джулией. Ее письма всегда были для него огромной радостью.

– Как хорошо, что ты приехал, Доминик, – прошептала Джулия. Отстранившись, она добавила: – Я знаю, что тебе это было ужасно трудно.

Да, Джулия знала. То, что происходило в доме, не прошло мимо ее внимания. Несколько раз она даже пыталась хоть как-то защитить младшего брата, и ей это дорого обошлось. Ах, как ему хотелось, чтобы и она обрела свое счастье! Почему-то Джулия так и не вышла замуж. Впрочем, несмотря на свой возраст, она была все так же красива.

Он повернулся к Кэтрин и увидел, что девушка пристально смотрит на него – смотрит как бы с изумлением, словно она не верила собственным глазам. Потом она потупилась и покраснела.

– Джулия, мне нужно поговорить с Кэтрин наедине.

Она вскинула на брата глаза, едва сдержав изумленное «ах». И очевидно, прочла все в его взгляде. А он понял по ее глазам, что она знает, зачем ему потребовалось поговорить с девушкой наедине.

– Д-да, конечно… – Джулия бросила взгляд в сторону Кэтрин: – Если хочешь, зайди потом ко мне, и мы поговорим.

Кэтрин кивнула и с улыбкой проговорила:

– Уж если ты не будешь мне сестрой, то останься, по крайней мере, моей подругой.

Джулия снова кивнула и, подобрав подол платья, поспешила удалиться. Когда дверь за ней закрылась, Доминик снова повернулся и увидел, что она уже успела отойти довольно далеко от него – до середины террасы. Он невольно усмехнулся – видимо, ему придется в буквальном смысле слова побегать за Кэтрин, прежде чем он сможет назвать ее своей.

И не сказать, что мысль об этом показалась ему такой уж неприятной.

Впрочем, не следовало забывать, что его брак – это всего-навсего сделка, коммерческое предприятие, не более того. Просто оно потребует некоторых ухищрений.

– Мне очень жаль, что я помешал вашему разговору, – сказал он, приблизившись к девушке. Он остановился на почтительном расстоянии, но, как ни странно, все равно почувствовал исходящий от Кэтрин запах лаванды. И еще удивительнее было то, как тело его среагировало на ее присутствие. Он был возбужден и напряжен даже сильнее, чем от прикосновения любовницы.

Она передернула плечами и искоса взглянула на него.

– Джулия не сказала мне ничего нового. То же самое твердили и мои опекуны – едва не ночь напролет.

Доминик улыбнулся и подошел к ней еще на несколько шагов. Она напряглась, заметив его маневр, но отстраняться не стала. Более того, теперь она смотрела прямо ему в глаза.

– Должно быть, вам сейчас нелегко, – продолжал Доминик.

Желание прикоснуться к ней оказалось настолько сильным, что он даже поднял руку, но тут же заставил себя опустить ее. Сейчас не время. Ну чего он добьется, дотронувшись до нее? Ведь он и так знал, вернее, чувствовал: кожа у нее гладкая как шелк.

По-прежнему глядя ему в глаза, Кэтрин тихо проговорила:

– Жаль, что вы не сказали мне вчера, кто вы такой.

«Что она имеет в виду?» – подумал Доминик.

– Вы тоже не сказали, – прошептал он.

Воцарилось молчание. Он смотрел в ее зеленые глаза, но никак не мог понять, какими чувствами они были наполнены в эти мгновения. Кажется, в них была боль, и был гнев, и еще что-то… Намек на пылкость и страстность натуры – он ощущал это, приближаясь к ней. Более того, он почувствовал это еще вчера, когда вышел…

Внезапный порыв холодного ветра вернул его к реальности, и он отступил на шаг. Затем откашлялся и проговорил:

– Похоже, вы оказались в довольно затруднительном положении. – Не дрогнул ли у него голос? Нет, кажется, это прозвучало вполне естественно, так что молено было надеяться, что девушка не заметила его волнения. Он еще не был готов признаться ей в своей слабости. Пока. – И не исключено, что я смогу вам помочь.

Что-то в ее лице изменилось, и зеленые глаза сверкнули гневом.

– Хотелось бы узнать, отчего все, в том числе и совершенно незнакомые мне люди, считают своим долгом объяснять мне, насколько тяжело положение, в котором я оказалась. Ведь не моя вина, что Сара Мэллори осталась в живых. Собственно говоря, я рада, что бедняжка не умерла и возвращается домой. Коул очень переживал из-за нее.

Доминик покачал головой. Если бы она знала правду, если бы узнала, что ее обожаемый жених лгал ей. Трудно было даже вообразить, как отреагировала бы эта девушка, узнай она, что Коул стал ухаживать за ней, позарившись на ее деньги, в расчете на то, что сумеет поправить свои пошатнувшиеся дела с помощью ее приданого. К тому же он ухаживал за ней, зная, что его жена не умерла. «Едва ли Кэтрин пожалела бы Коула, если бы узнала о нем всю правду», – подумал Доминик.

Впрочем, он и сейчас не был уверен в том, что она сочувствовала Коулу. Конечно, она могла притворяться сколько угодно, но не могла же она искренне радоваться возвращению Сары. Ведь возвращение этой женщины грозило погубить ее собственное будущее. Во всяком случае, она лишится человека, который ей был настолько небезразличен, что она согласилась выйти за него замуж.

Тут Доминик вспомнил о своих «обязанностях» и, отбросив все посторонние мысли, вновь заговорил:

– Вы правы, во всей этой истории вашей вины нет. Но история эта все же произошла, и тревоги близких вам людей совсем не беспочвенны. Ведь пострадаете не вы одна, Кэтрин. Скандал отразится и на моей семье, если не принять должных мер.