На карте будущее шоссе начиналось севернее въезда в город, большим полукругом огибало Страттенберг с его единственной автострадой и проходило по сельскохозяйственным угодьям вплотную к Джексонской начальной школе, захватывая часть новенького детского футбольного комплекса. При строительстве шоссе придется снести лютеранскую церковь Святого Андрея, которой уже больше двухсот лет. Кроме того, под снос, по праву принудительного отчуждения собственности, пойдут более пятидесяти домов и десяток ферм (включая ферму Квиннов), и еще четыре сотни домов значительно потеряют в цене. Можно будет попрощаться с широкой тропой вдоль Ред-Крик, популярным среди пеших туристов и велосипедистов маршрутом по холмам, обступавшим Страттенберг, да и саму Ред-Крик новое шоссе пересечет по меньшей мере в двух местах.

Сторонники проекта упирали на то, что новое шоссе позволит разгрузить Бэттл-стрит, перенаправив в объезд от двадцати до двадцати пяти тысяч машин в сутки.

Что за бред, думал Тео, жуя хлопья. Но сейчас ему не хотелось затевать дискуссию. Сегодня он ехал на озеро, и остальное его не интересовало.

— Какие планы? — спросила мать, когда Тео вымыл обе тарелки и поставил их в сушку.

— Уроки закончатся в полчетвертого, я забегу домой за вещами. Все уже уложено — одежда, спальный мешок, зубная щетка и остальное. Ты подъедешь к четырем и отвезешь меня в клуб ветеранов.

— У тебя, я погляжу, все продумано. Иди почисти зубы.

Мать повторяла это каждое утро.

Тео побежал наверх в свою ванную и пустил воду в раковину, но чистить зубы не стал. Схватив рюкзак, он спустился в кухню.

— Деньги на завтрак взял? — спросила мать.

Каждый день одно и то же!

— Конечно.

— Уроки все сделал?

— Абсолютно. — Тео уже шел к двери.

— Осторожней на улице, Тео. И не забывай улыбаться.

— Я улыбаюсь.

— Я тебя люблю, Тедди.

— И я тебя, — сказал Тео, закрывая дверь. Судья пошел за ним до гаража, где хозяин почесал его за ухом, попрощался, сел на велосипед и уехал. Вообще-то Тео избегал улыбаться — у него были самые толстые брэкеты во всей школе, и он давно мечтал от них избавиться. «Может, через месяц», — всякий раз обещал ортодонт. «Тедди», — буркнул Тео, радуясь, что никто из приятелей не знает о его детском прозвище. Даже мистер Бун перешел на Тео или, когда отчитывал сына, на Теодора. Нажимая на педали, Тео поежился, представив, как задразнили бы его товарищи, услышь они это «Тедди»: тринадцатилетние не знают жалости. Пока Тео удавалось избегать обидных кличек. Фред Джаспер был светлокожим и в веснушках, поэтому с первого класса ходил Веснушпером. Лучший друг Веснушпера, Брендон Тейлор в десять лет препарировал бычью лягушку ножом с зубчиками и навечно стал Пилой. Кстати, Веснушпер и Пила дружили и всюду ходили вместе. Бедняге Скотту Баттсу[1]жутко не повезло с фамилией, породившей самые разнообразные клички и шутки, зачастую дурного вкуса. Словом, почти у всех восьмиклассников имелись прозвища.

Тео просил мать не называть его Тедди — вдруг кто-нибудь услышит, но миссис Бун лишь улыбалась, будто это был их маленький секрет. Она привела сына в этот мир и любила его, как никто другой, и если с самого детства называла его Тедди, так оно будет впредь. Но Тео очень надеялся, что при посторонних мать проявит сдержанность.

Он с улыбкой помахал мистеру Наннери, добродушному старику, часами неподвижно сидевшему на крыльце. Воздух был чист и прохладен, прогноз на выходные обнадеживал — ясно, без осадков. В прошлом месяце лагерь разбили в национальном парке возле каких-то индейских могильных холмов, и дождь лил три дня подряд. Все равно было весело, но когда в лагере нет сухого места, под ногами хлюпает жидкая грязь, костер гореть не желает, еда размокла, да и сами скауты промокли до нитки, невольно захочется домой.

Автобус когда-то был обычным, желтым, и возил детей в школу и обратно. Позже его перекрасили в темно-зеленый цвет с белой окантовкой и крупной надписью «Скаутский отряд 1440 — городской совет Олд Блафф — Страттенберг» на боках. В автобус набилось тридцать восемь скаутов, все в полной форме, все донельзя взволнованные и обрадованные возможностью выбраться из дома и из города. За рулем сидел майор Людвиг, непререкаемый авторитет и командир этой оравы, и когда он провел перекличку и закрыл двери, автобус дрогнул от громких аплодисментов. Выехали почти в половину пятого. На задних сиденьях высилась гора всего необходимого для устройства лагеря, аккуратно уложенная под наблюдением Майора. Впереди сидели трое взрослых — отцы скаутов, взятые в качестве помощников, традиционно называвшиеся «патрулем старых козлов». «Козлы» пили кофе из бумажных стаканчиков и пересмеивались между собой: было видно, что они не меньше мальчишек рады поездке. Автобус ехал по извилистым переулкам Страттенберга. Когда отъехали от города на несколько миль к западу, машин стало меньше. Волнение улеглось. Кое-кто из скаутов дремал, покачиваясь на сиденьях, другие сражались в видеоигры, у одного-двух были с собой книги. Тео смотрел в окно — прохладный ветерок освежал лицо. Харди Квинн сел рядом с ним и тихо сказал:

— Мы вчера собирались на ферме всей семьей. Все очень расстроены.

Так же негромко Тео ответил:

— Кто-нибудь из вас уже говорил с юристами?

— Да, отец вчера долго разговаривал с адвокатом. Ему сказали то же самое: если государство хочет забрать у нас землю, оно вправе это сделать. Конечно, нам заплатят, но по праву принудительного отчуждения государство может делать все, что заблагорассудится.

Тео покачал головой. Харди продолжал:

— Бедные бабушка с дедом просто убиты новостью. Они женаты пятьдесят лет и всю жизнь прожили на ферме. Если им придется съехать, на новом месте они не освоятся. Вчера оба плакали — я не мог на это смотреть. Им не нужны деньги, не нужен чек от штата, они хотят сохранить свою собственность. Это же не просто земля, понимаешь?

Тео сочувственно слушал.

— Вчера мы решили, что будем драться, — сказал Харди.

Тео не совсем понял, о какой драке речь.

— Ты это о чем?

— Папа сказал, тут вопрос политики. В окружном комитете пять человек, проект сначала должен получить их одобрение. Все, кто против шоссе, должны объединиться и убедить членов комитета не голосовать за проект. Дяди и отец пытаются сейчас в срочном порядке это организовать. Неплохо бы и нашему отряду вмешаться.

— Зачем?

— Затем, что шоссе здорово навредит природе. Весь город пьет воду из Ред-Крик, а ведь никто не изучал, насколько ухудшится ее качество. В начальной школе дети не будут слышать учителей из-за шума дороги. А выхлопные газы? Может, давай поговорим с Майором, чтобы он сделал это проектом для нашего отряда?

— Майор не станет ввязываться в политические игры.