Получалось, этот чиновник бросил свою машину где-то на прилегающей улице. Наверное, она тоже была белая, чтобы не выделяться среди остальных. Будь на его месте наш чиновник, он все равно купил бы себе черный лимузин, несмотря на то, что тот нагревается гораздо быстрее и без кондиционера за несколько минут на солнце превращается в раскаленную печку, в которой можно свариться заживо.

Громов заметил, что толпа перед чиновником расступается, видимо узнавая. Еще следом за ним шло два человека, очевидно совмещавших в себе функции помощников, референтов, советников и охранников. Российские чиновники, даже очень низкого ранга обычно окружали себя свитами внушительнее. К примеру, начальник ДЭЗа шел на осмотр принадлежащих ему владений в сопровождении сантехников и дворников, в большинстве своем выходцев из средней Азии. Из-за этого он походил на мелкого хана, отправившегося в завоевательный поход. Чиновников рангом повыше сопровождали помощники и эскорт журналистов из районных СМИ, которые должны были осветить в местных изданиях славные дела повелителя.

— Мэр Хайфы, — сказал Игорь, посмотрев на чиновника.

— Давай-ка его немного помучаем вопросами.

— Думаешь, согласится?

— А зачем его спрашивать? Суешь под нос микрофон, начинаешь вопросы задавать, не захочет отвечать — ему же хуже и будет. Это можно расценить, как сокрытие информации. Он бюджетные деньги получает? Получает. Должен быть открыт для народа, и отвечать на самые провокационные вопросы.

— Ты будешь задавать провокационные вопросы? — спросил Игорь.

Похоже, ему переводить их не хотелось.

— Не буду, не бойся.

Вот только планам Громова не суждено было сбыться. В тот момент, когда они пошли к чиновнику, вновь раздался сигнал воздушной тревоги. За несколько секунд до этого помощник мэра что-то зашептал своему шефу на ухо, точно узнал о предстоящей бомбардировке заранее. Вот он схватил его за рубашку, потащил в сторону. Заметно побледневший мэр то и дело поглядывал вверх. Очевидно, он знал, что ракеты летят относительно медленно и приближение одной из них можно успеть заметить. Лучше бы он смотрел себе под ноги.

Между тем находившиеся на улице люди бросились в укрытия. Помощники буквально на руках отнесли шефа к стене ближайшего здания. Сергей еще успел подумать, что она — не самое хорошие укрытие от ракеты. Примерно такое же, как высокое дерево в грозу. Хотя от осколков стена способна и уберечь.

— Они сюда сейчас залепят! — крикнул Игорь.

Он, так же как и мэр, то и дело смотрел в небо и со стороны походил на Пятачка из советского мультфильма про «Вини Пуха», который, прикрываясь зонтиком, бегает поддеревом и говорит, что, кажется дождь начинается. У Игоря зонтика не было, да и от осколков зонтик — не защита, не то, что от дождевых капель.

— Они дождались, когда здесь соберется народ, и запустили вторую ракету, — объяснил Игорь.

Говоря, он все еще смотрел в небо, и возникала иллюзия, что сообщает он это тем, кто занимается обстрелом. Причем, они находятся прямо в небесах, а не в тридцати километрах отсюда, к северо-западу.

Да где-то так. Понять это стало возможно лишь после того, как был взорван дом. Воронки точно определить направление не давали.

Ох, сейчас и рванет, вдруг подумал Сергей. Посмотрев на Илью, он ткнул пальцем в сторону мэра с помощниками и крикнул:

— Валим туда!

Он знал, они, опытные люди, по звуку могли определить, куда ракета попадет и где от нее можно спрятаться.

Схватив впавшего в транс Игоря, Громов дотащил его до стены ближайшего дома и повалил на землю. Тот, не понимая, что с ним происходит, стал вырываться.

— Твою мать! — крикнул Сергей. — Ща рванет. Лежи…

Бам!

Вспышки он не увидел. Услышал всего лишь, как ракета взорвалась. Причем, где-то очень близко, возможно в соседнем доме.

Немного погодя Игорь встал и отряхнулся. На лице его читалась обида. Очевидно, ему казалось, что с ним на глазах мэра Хайфы обошлись слишком бесцеремонно. Впрочем, помощники мэра оказались ничуть не в лучшем положении.

— Мэра я тебе все-таки заснял, — сообщил Илья. — То, как он тут взрыв пережидал.

— Ты гений! — воскликнул Сергей и посмотрел на часы. О том, что случилось в городе, стоило рассказать. — У нас еще минут сорок. Потом придется возвращаться в гостиницу.

Сергей сидел за столом и набрасывал текст для предстоящего прямого включения. Илье поляки предложили свою камеру, но он отказался. Ему было привычнее работать с той, с которой приехал в Израиль. Каждая камера имеет свой характер, как машина, к ней надо привыкнуть, почувствовать ее, понять — на что она способа и когда начнет капризничать.

Илья поставил свою камеру на штатив, подключил проводами к аппаратуре, установленной в микроавтобусе поляков. Потом они выставили перед своим микроавтобусом с тарелкой складной столик, пластмассовые кресла, расправили зонтик от солнца. Они устроились с комфортом, как на курорте. Когда не было работы и не требовалось перегонять отснятый материал, загорали, складывая зонтик. Администрация гостиницы смотрела сквозь пальцы на то, что они иногда расстилали на газоне полотенца и валялись на них. Проголодавшись, они отправляли дежурного в ближайшую забегаловку, и тот приносил, завернутую в бумагу, шаверму, а пиво, соки и вода хранились у них в маленьком холодильнике. Его подключили к генератору, к нему же подключали кофеварку. Не работа, а рай на земле, причем за это еще полагались суточные, поскольку все происходило на войне.

Десять минут назад, когда Громов подошел к польскому видеоинженеру и объяснил, что будет делать включение с его тарелки, тот сказал:

— Нам уже позвонили, и включить тебя мы готовы. Что будешь пить? Кофе, чай, кока-кола?

Потом поляк посмотрел на часы, высчитывая — сколько еще осталось до прямого включения. Время заказывалось по Гринвичу, а если у кого-то и было двое часов, то их выставляли по местному и по времени своей страны. У Сергея часы стояли по-московскому, а мобильный телефон — по-местному. Мобильный телефон будил его по утрам, а по часам он сверялся — сколько времени осталось до эфира. Поляка звали Збигнев.

— Еще сорок минут? — спросил поляк.

— Подходит, — согласился Сергей.

— Так что налить?

— Кофе, — почти не раздумывая, сказал Сергей, и обратился к Илье: — А что ты будешь пить?

— Кока-колу, — последовал ответ.

Поляк кивнул и, уступив Громову свой стул, пошел к холодильнику.

Набрасывая строку за строкой, Сергей взглянул на Илью. А тот как раз перегонял отснятый материал.

Лет десять назад все снимали на камеры формата Бетакам. Теперь вновь начиналась война форматов. Прошлую выиграла фирма «Сони», а в этой пока кто одерживает верх было неясно. Пока что поле битвы оставалось за «Панасоником». Предложенные этой фирмой кассеты — оказалась во много раз меньше, чем бетакамовские, примерно такие же, как и аудиокассеты. Соответственно они занимали меньше места в сумке. Вместо одного получасового бетакама, а более продолжительные кассеты в камеру вообще не влезали, и их можно было воспроизводить только на магнитофонах, в сумку умещалось пяток кассет нового формата. Качество съемки при этом не страдало, напротив — картинка получалась более четкой, да и по продолжительности новые кассеты вдвое или втрое превосходили старые. Но и они устарели почти сразу же. Началась эра цифрового телевидения, появились камеры, снимающие на флешки, на диски. Чтобы перегонять со всех этих форматов, пришлось бы забить микроавтобус кучей всевозможных магнитофонов. Поди угадай — в каком формате тебе принесут отснятый для перегона материал. Но проблема решалась просто. Картинку и записанный звук — можно было перегнать, подключив к ретранслирующей аппаратуре камеру. А вот с бетакамом подобный номер не проходил.